Способы докапиталистического производства в свете новых представлений о разделении труда, часть 4

В социальной динамике обычно историки остаются на уровне конкретной полной социальной общности – народности, народа, национальности. Однако при исследовании социологии истории полезно искать и найти, если это возможно, общее политическое, экономическое, ментальное за частными национальными деталями – мировое и глобальное в истории.

Для исторических способов обладающих множеством параллельных и одновременных процессов, например, в государственном способе или в имперском способе такая возможность обеспечивается самим множеством одновременных или многих на определенном периоде процессов динамики социальных общностей.

Проблема наиболее остра для случая феодального способа производства, который оказывается тонким мостиком перехода или транзита от массовых состояний, параллельно идущих во многих частях мира к состоянию, которое оказывается относительно уникальным (оптимально-локальным или исключительным) и потому не имеющих аналогов. Феодализм есть точка формирования капиталистических отношений или точнее формирования городского ремесла и последующих товарно-денежных процессов в рамках капитализма. В УНИКАЛЬНЫХ УСЛОВИЯХ БЕЗОПАСНОСТИ земледельческого ядра от периферии. И это исключительно наше мнение. Проблема заключается в том, что в последующем развитии капитализма и его быстром распространении на мир (в режиме колониализма) такое быстрое распространение не позволяет воспроизвести практически нигде аналогичный процесс как закономерный и тем продемонстрировать явление как закономерное. Примечание. Колониализм – новая и недолговременная копия имперского способа, но в новых условиях института товарно-денежных отношений. Конец Прим.

Однако и в случае феодализма Клио подарила человеку разгадку, дав фактически не один исторический ареал безопасности земледельческого ядра от периферии, а два. Феномен Западной Европы успешно дополняется параллельными, но идущими с некоторым отставанием явлениями Японии.

Капиталистическое развитие Японии, как кажется, инициировано влиянием американских орудий и принудительного открытия рынка, и историк мог бы формально сослаться на то, что Япония получила некоторое влияние от христианских миссионеров и технологических новаций в XVI веке. Однако разительная, совершенно необычная восприимчивость японского общества к европейской и промышленной культуре указывает на близость Японии к пройденному ранее Европой подготовительному феодальному пути. И действительно, европейцы с артиллерийскими орудиями и церковь с миссионерами появлялась практически во всех частях мира, но результаты разнятся слишком, чтобы их можно было отнести к только генетической исключительности японских учеников.

В западной историографии феодальный путь, аналогичный Европе в Японии вполне определенно отмечен, см. например, Британская энциклопедия. Отмечен ряд признаков - но не обнаружен принцип и объяснение и причин и следствий.

Наибольшая сложность – представить процесс феодализма как типовой процесс транзита к капитализму. В каждой точке это многоэтапный процесс, как и цепь химических реакций и их продуктов-веществ, распространяющихся постепенно в территориально-социальной среде. Суть появления процессов на уровне социологии и истории – анализ психических взаимодействий как массовой новой практики. Ошибка – представлять какую-то одну причину в исторических традициях исследователей XIX века или только ментальность и ее изменение. Вообще повторное рассмотрение отдельного периода или страны имеет ценность только после восстановления общей канвы и завершения системного исследования. А последнее требует обобщения всех процессов аналогичного направления и результата. Это означает, что после системной работы следует еще раз просмотреть и откорректировать те стороны анализа отдельных этапов, которые видятся после системных взглядов более точно и требуют уточнения акцентов причинно-следственных механизмов.

Примечание. Начальные процессы транзита, как он изучался в нашей работе, начинаются в одних местах и распространяются в другие, играющие роль внутри феодальной периферии. Мы видим не идентичность и не одновременность процессов распространения. Некоторые отставания мы вполне можем объяснить региональными различиями начальной ментальности, например, Северной Франции (франки, отдельно норманны) или Бенилюкса (фризы) в отличие от сохранившихся масс галльского населения Юга Франции (Аквитании). ТО же можно сказать о трех народах Альбиона или о Севере и Юге Испании, особенно после вторжения и изгнания арабов и морисков. Те же различия мы можем наблюдать между Севером и Югом Италии. На Юге долго хозяйничала Византия, арабы, норманны, и это сказалось задержкой Юга ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ..

Вероятно, нечто различное в ментальности можно ощутить и в Японии, где центр развития расположен возле Киото и Камакура, а периферия на Хоккайдо. Конец Примечания

Наша задача здесь состоит в том, чтобы просмотреть основные процессы феодализма в Европе и в Японии в отдельности и затем выделить именно те общие идентичные стороны Западной Европы и Японии как причинно-следственный процесс становления и развития феодализма. Примечание. Естественно, мы далеки от того того взгляда исторического материализма на историю, при котором полмира записано в «феодализм», например, имперская Россия с ее крепостничеством (и кстати, «третьего издания» в СССР) или т. н. «кочевого феодализма» или просто всяких предшествующих достаточно кратких состояний политической раздробленности, которые прерываются новыми деспотиями. Конец Прим.

Отдельно о раздробленности как факторе. Аргумент раздробленности без уточнений следует рассматривать как условие неполно определенное. Политическая раздробленность есть условие необходимое, но недостаточное и всего лишь начало. Она так же и не более относится к феодализму (неизбежному прологу капитализма), как высокая температура пациента относится к смерти его организма. Чтобы приписать раздробленность к сути феодализма, следует доказать, что всякая раздробленность приводит к капитализму, и на это никто не решится, пока не даст перечень остальных необходимых условий и следующих процессов..

Таким образом, поиск идентичности процессов Западной Европы и Японии (без, естественно, подозрений в культурном влиянии Европы на Японию по основным феноменам) – это и образует суть анализа динамики полного социального сообщества или сообществ и его структур. Естественно мы обязаны ограничить период исследования Японии до момента появления связи с Европой (испанцы и португальцы 1543-1549).

Мы кратко представим важнейшие (с нашей позиции) процессы в Западной Европе, а потом в Японии и подведем итог сути динамики феодализма.

Западная Европа (470 – 1340)

Гибель Рима и продолжение гибели вторичных империй в регионе. Гибель Западной Римской империи по причинам невозможности содержания собственной армии и союзников, деградации аппарата управления ведет, как и в любой империи, вторжение новой периферии. И в этом нет ничего нового, кроме необычной по месту ментальности варваров. Постепенность появления всех варваров, как франков и до них готов и др. (кроме быстро пришедших гуннов и позже венгров) привела к тому (и это необычно), что еще не «упавшая» империя оказывает на элиту и самих варваров колоссальное цивилизующее влияние в смысле индивидуальности и разрушающее в смысле общинности. Последнее влияние с точки зрения военной общины и патриархальности варваров весьма разрушительно. Такое влияние ускоряет деградацию и распад общинности ускоряет появление первой вульгарной личности, когда появляются раздоры, месть и борьба за наследство. Они буквально раздирают на части последовательно созданные варварские объединения и общеевропейские конструкции: империю Меровингов и потом империю Каролингов (скажем проще, империю управителей или мажордомов империи Меровингов).

Особенность имперского пространства как вырожденного и исчерпанного. Это очень важное представление и особенность. Новое движение на периферию не ведет к росту могущества (как напр. в России, если бы Россия не имела Востока, она была бы в тренде Европы - нет возможности завоевания). А в чем причина? Что важно отметить как состояние этого исторического пространства? Западная Европа образует пространство выровненных военно-политических сил и одновременно всеобщего голода, нищеты и разрушенного хозяйства. Пространств с ресурсами для легкого грабежа просто нет. Отсюда исключаются ВСЕ возможности завоевательных войн и походов за богатством и ресурсами, повторное объединение империи при Карле Великом только показывает, что, кроме растраты ресурсов и жизни, оно не приносит облегчения и роста уровня жизни ни простым франкам, ни элите. Последние столетние раздоры Меровингов и более поздние набеги норманнов и венгров приводят к полному исчезновению городской жизни и торговли (возможно, кроме Италии). Иначе говоря. Мир Галлии таков, что это ядро не имеет периферии ухода или спасения. Чуть позже периферия возникает в виде Англии (Вильгельм завоеватель) и Саксонии (христианизация). Но такая агрессия - удалена и оторвана - она есть больше расселение и земельная колонизация частного населения или малых общин. Она не сказывается на укреплении имперской власти в ядре. Важно, что это собственная агрессия, а не защита от внешней, которая могла бы объединить население. Это нечто вроде «викинга» – похода за славой и добычей, причем, без возврата. На ядре земледелия она не оставляет больших ментальных следов - она не создает в старом ядре новых империй, или созданные быстро разрушаются. Здесь важно понимать и отличие от Руси. Славянские общины Руси не имели и не получили никакого влияния Рима (Византии или через викингов) и его прошлого в части собственности, прав, смирения и "не убий" (роль викингов оказалась слабой, а монгол - мертвящей). А даже вошедшие в Галлию с абсолютно дикой головой франки Хлодвига (убивать всех чужих) уже через десять лет завоеваний получили от сопротивления огромный заряд культуры, включая христианство. Завоевать Галлию в духе монгол (прямым убийством жителей) у франков не получилось.

Следствие. Приватизация земли и работников на ней (не вполне и не в виде рабства) как использование единственного оставшегося доступным силе ресурса. Как известно, всякая монополия, как диктат государства завоевателей, есть причина последующей «приватизации» земли и (или) работающих людей, и она имеет отношение к следствию - появлению коррупции в государстве и к его ослаблению. Процесс может быть изложена вполне ясно, см. наш сайт. То, как чиновники и «слуги народа», несущие воинский долг, автоматически со временем дрейфуют в направлении вассальных отношений «я – тебе, ты мне», «крышевания», объясняет и второй ведущий процесс. В ТЕ ВРЕМЕНА, во времена отсутствия других ресурсов, когда даже война не приносит ничего кроме пустых полей, единственным ресурсом оказываются ресурсы самого земледелия, прибавочного продукта крестьян. Раздел такого ресурса оказывается столь же вынужденным, как и невозможность централизованного сбора налога в эпоху римской ментальности вульгарного и опростившегося индивидуализма, наложенного на святую простоту и грубость хозяйствующих варваров. А вот почему возникает не рабство, а крепостничество - это 1) уже опыт и Рима и 2) достаточности логики в старом обществе - раб плохо работает на земле - лучше работают колоны на долевой основе - это опыт позднего Рима и 3) в Риме рабам некуда было бежать - все (общество) чужое и море вокруг, а в Галлии крестьянин, отдавший землю коррупционеру и защитнику, имеет рядом большой лес и вокруг множество людей своей национальности и языка, как и желающих его принять, если он убежит - это столь важное отличие никак не освоит основная часть исторической науки, хотя даже .

Причина появления домениальных хозяйств и их позитивная историческая роль. Франки, сами впервые осевшие на землю (от голода в обезлюдевшей убийствами в северной Галлии), не привыкли платить налоги. Взять налог у вооруженных воинов, занятых в земледелии, но приходящих уже на мартовские, потом на майские поля, было нереально. Поэтому ясным становится развитие и последующее господство домениальных (имперских) и позже сеньориальных хозяйств, модельно повторяющих монастырские процветающие хозяйства - работают верующие, а не просто рабы. Переход от хуторов франков к деревням со свободной общинной землей к домениальным владениям идет через желание отказа от воинской повинности, которая у франков изначально оставалась, но войны все невыгодны, и проще отдаться в долевое пользование своего надела в общине (добровольные дарения - не от хорошей жизни) местному представителю власти с исключением воинской обязанности и с обязанностью дней труда на власть или доли урожая для нее. Развитие дарений преобразует земли в поля власти и личные поля или в оброчные повинности. Крестьянин после дарения прикреплен в том смысле, что земля уже не вполне его, но если он желает уйти, то должен оставить все имущество хозяину (Юрьев день - аналог дня права ухода). Но в практике люди бегут ночью (Ф. Бродель и др. описывают эту практику и даже дома перевозили в разборе на телегах) и их уже не вернуть. И это разрушает жадность. Традицией хозяев - особенно к рыцарям - становится щедрость, но она же делает возможным на перспективу и развитие крестьянского хозяйства. Простота барщины приучает население что-то отдавать - поле чужое и весь урожай хозяину. На своем поле - все мое. Ситуация сменяется более выгодными оброчными обязанностями, но тогда, когда новые крестьяне (франки) привыкают просто работать постоянно на себя и с излишком продукта. Далее люди приучаются больше работать на своем поле и ценить свое время. Труд на личном поле оказывается более эффективным. И барщина как труд на общем поле (как в колхозе) отмирает, но не сеньориальное хозяйство. Последнее служит аккумулятором общего прибавочного продукта. Продукция сеньориального барщинного или оброчного хозяйства меняется или продается через первые ярмарки для покупки предметов роскоши с Востока или из других регионов и стран Европы. Второе, с началом международной и потом региональной торговли предметами роскоши владельцы поместий стали учить крестьян ремеслам и давать оброчные задания им в ремесленных изделиях. Так внутри деревни с ростом жителей, появлением ЛИШНИХ складывался будущий класс ремесленников, когда крестьянская культура была совершенно не готова к новациям. Поэтому без сеньориального хозяйства и его аккумуляции в прибавочных продукт, без культурной миссии ЧАСТНЫХ КРУПНЫХ ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЕВ (ограниченных во власти обстоятельствами среды - отсутствия государства), без насаждения ремесел (и новых культур и оборотов) владельцами у крестьян сверху (это и преодоление традиций общин и нежелания и страха нового) не могла бы расширяться международная, а позже внутренняя малых регионов и городов местная массовая торговля.

Появление рынка рабочей силы. И самое важное, ограничение феодальной юрисдикции владениями сеньора позволяло крестьянину в любом статусе уйти или бежать от феодала. Дополнительные особенности – лес с собственными возможностями пропитания желудями, кабаньем мясом и др. живностью, излишек земли у соседей и т.п. – все это создало возможность ограничить эксплуатацию и произвол феодалов. Бежали от жадного к щедрому. Щедрость прибавляла население и позволяла увеличить объем доходов при меньших оброках, увеличить тем количество рыцарей и вассалов в своем ведении, стать более значимым, и, возможно, «съесть» соседей. Очень важно помнить, что для перехода должны быть и ментальные условия. Они сложились для Европы еще в позднем Риме, когда арендаторы бежали от своих старых хозяев. Практика договоров при поселении стала пронизывать еще римское общество, но не сразу. Франки, вторгаясь в Галлию, сорвали это состояние, но лишь на время. Когда они входили в Галлию, то резали всех галлов, см. сайт. И в V веке (а позже и при Меровингах) вся Галлия представляла собою некую плазму из людей, сорванных с места и ищущих себе безопасной земли для жизни и труда. Со временем роль личных переговоров и договоров чужих и принимающих стал так част, что отражен даже в «Салической правде», в которую случайных мелочей не попадало. В этой связи и поздняя на VIII-X века крестьянская община Франции была полновесно соседской, терпимой и не варварски ксенофобной. В одной деревне могли жить люди нескольких сеньоров. Стоит ли говорить, что «все косточки» хозяев постоянно «обмывались». Итак, община принимала совсем чужих людей СВОЕЙ национальности, пока земля не была дефицитом. И в этом огромное отличие от России, которая не видела смутных временив Московии от начала 17 века.

Появление рынка военной силы. Рыцарство. (вставка, 2021 была отложена до печатной формы это работы) При централизованной власти военная обязанность есть нечто простое и ясное требование к жителям. Оно обусловлено внешними угрозами и сохранением безопасности. Ничего, кроме обязанности, и спасения жизни в исполнении обязанностей, власть в опасном внешнем окружении никогда дать не могла и не давала. А рыцарство отражает раннюю форму предложения рабочей (военной силы) частному (лицу) землевладельцу - потому она плоть от плоти результат раздробленного и без государственной власти землевладения. Значение чести как общего свойства человека (других идей просто не было), передаваемого по наследству, образует важнейший параметр характеристик кандидатуры юного родственника, ищущего службы у сеньора. Это всегда дети служилых воинов (рыцарей в Европе, а на Руси - бояр и задругов, дружинников (то есть друзей в войне и с правом уйти от старшОго в мирное время). Никаких других характеристик, кроме своей родословной и чести клятвы верности своих предшественников, своей клятвы верности (в защите нанявшего сеньора в бою, в момент взятия сеньора в плен в бою и в выкупе сеньора своими средствами вместе с крестьянами из плена) у новичка никогда не бывало. Считалось, что честные родители и предки - гарантируют и отпрыска. Ответная щедрость властителя (а нынешняя власть в России повторяет именно эти черты, Примечание весны 2021) и даже защита старшего младших подразумевается. Появление избытка этого сословия (все сословия строятся на идее, что дети отражают свойства своих родителей и их статуса) привело к вымыванию - появлению бродячих рыцарей или рыцарей-разбойников - место им виселицы на дорогах. Позже, с наступлением Божьего мира вся воинствующая орава Папством была перенаправлена и пошла в Святые места, где ее избыток и был поглощен обстоятельствами среды.

Как отметил Дуглас Норт, в Европе стихийно возник натуральный рынок рабочий силы, оплата которой измерялась в длинном списке натуральных повинностей и дней их исполнения. Дополнительными признаками новой ментальности в отношении работников становится практика ТЕХ договоров - это и есть первые права простых людей в массе, и потому первая ответственность каждого (а не общины за свою жизнь). Последующие права и даже свойства обмена продуктами своего труда есть следствие именно этого исторического процесса и первых мест его появления - Западной Европы и Центральной и Южной Японии./p>

Рост населения и объемов производства. Все это (в отсутствие «полезных» функций государства) привело к необратимому сравнительно со временами «творческих» и «воюющих» империй (которые всегда рушат в войнах все производящее хозяйство до капитализма) к росту объемов населения и производства сельскохозяйственной продукции, расчистки новых земель, расширению угодий и т.п. – но это уже вторичные процессы.

Массовое появление городов. Население постепенно и особенно с появлением его избытка начинает частично заниматься ремеслами и обменом продукцией. Возникает традиция разносной торговли и бродячего ремесла (кузнецы и т.п.), позже возникает традиция регулярных рыночных дней возле монастырей, на церковные праздники и у переправ через реки и у замков. У каждой деревни появляется свой центр притяжения обмена ремесленной и сельскохозяйственной продукции. И этот центр становится малым городом (с XI-го века во Франции).

Ремесленные общины – цеха и гильдии. Вышедшие из общины крестьяне ощущают себя всегда в опасности. Другой среды для безопасной жизни у них никогда не было. На месте любого расселения переселенцы объединяются по землячеству, по месту родины, но в случае торговли выгодно было объединяться по виду товара. Такое объединение изначально проходило на ярмарках, где торговали вместе и сразу же возникала функция обороны и защиты от произвола местного сеньора и его сборщиков налога. Вторая функция возникала так же – следовало оговорить цены, и это часто был монопольный сговор, чтобы все не оказались без выгоды. И позже при избытке пришельцев, следовало защищать рынок от вновь пришедших конкурентов, чтобы цены на товар не сбивали. Позже возникают цеховые регламенты вплоть до запрета работать лишнее время, допускать к торговле чужаков и т.п. Все осевшие в «местечке» (место – город) группы торговцев и ремесленников образовывали союз городка, который мог и защитить себя перед местным сеньором, на земле которого они расселились. Вооруженные своими людьми из цехов по производству оружия, они уже представляли собою как городская община и войско грозную силу, по крайней мере, в обороне.

Коммунальные свободы городов. Так появляются города, которые способны добиться независимости от сеньоров и добиваются «коммунальных свобод». Сам факт появления таких городов и даже просто их (безуспешная) борьба за свободу уже есть ограничение произвола сеньоров, которые в принципе за редким исключением получают выгоды от торговли на своей земле. Так возникают новые центры ремесленного и торгового, купеческого хозяйства, впервые не подчиненные изначально государству, которого на этот момент просто еще нет (XI век – Франция, Северная Германия). Сам факт появления новой деятельности в обход и помимо государства есть революция, которая далее накладывает ментальный отпечаток на развитие истории Европы.

Новая ментальность ремесла и торговли. В последующем центральная власть находит в лице городов своих сторонников и пытается играть роль покровителей городов. Стремление понизить роль сеньориальной раздробленности и создать единое пространство для торговли и рынка ремесленных товаров, образует общественный интерес городов поддержать королей, но впервые ремесло поддерживает королей, но не благодарно им за свое появление. В государственном способе и в имперском способе производства ремесло содержится главным образом на средства крестьянской общины или государства, военного государства, в конечном счете, ремесло и торговля всегда вторичны ввиду первичности военно-политических проблем государства, построенного на войнах. При воссоединении феодального общества в государство город, возникает независимо от государства потому, что его еще нет. Добившейся во многом политической правосубъектности в феодальном обществе, город выступает как независимый субъект на равных с формирующейся политической властью и с феодальной аристократией. Это оказывается частью ментальности независимости городского населения от государства и, в конечном счете, всего феодального общества. Государство такой город милостиво позволяет создать или учитывает как важное обстоятельство, но новый город со своими интересами никогда не видит государство и самого короля старше себя, а лишь как отдельную политическую силу в духе старшего лорда, среди тех многих младших лордов, от которых город уже добился независимости. Город независим еще и потому, что рядом присутствуют многие другие политические силы и власти: высшее дворянство и духовенство, чьи амбиции чуть ниже королевских. Мы останавливаем анализ в Европе перед «Черной смертью» - усложнением, не влияющим уже на доминанту развития.

Дальнейшее развитие общества связано в основном с развитием города, ремесла и торговли, что и определяет следующий результат – капитализм, и это уже отдельная тема.

Япония – другой путь к феодализму (250 – 1600 гг.)

В этом разделе мы не излагаем историю Японии. Сама история Японии рассечена событиями, которые важны политически для этой страны, но как бы застилают экономическую суть и ведущие процессы. Мы постараемся сократить изложение, но оно для рядового читателя все равно оказывается значительным в силу новизны и малого знакомства с Японией. Простота данного анализа в фиксации внимания на типологические элементы (прошлых способов), ресурсы, ограничения, эксплуатацию и удовлетворение потребностей.

Государственность Японии. Шаг первый. В истории Японии мы видим последовательные этапы становления (и деформации) первого государства (Ямато, 250-550 гг. и Шотоку, 552 г.). В нем отражаются еще сильные родовые отношения, и УЖЕ сильное жречество при отсутствии единого культа. В этот период Япония и чуть позже успешно усвоила (из Кореи и Китая) ведущие технологические и культурные элементы государственного способа производства, ирригационное земледелие, культурные формы технологий земледелия и скотоводства, государственного управления и налогообложения, ремесла и судостроения, навигации. В этот же период мы видим естественную внешнеполитическую активность – колонизацию в Корею и даже участие в коалициях на полуострове. Это позволяет считать Японию полноценным преемником всех технологических и ментальных оснований второго способа – имперского способа производства.

Формирование баланса изоляции. Но далее мы видим роль Японского моря и пролива с Кореей как ресурс безопасности (в изоляции). Экспансия самой Японии невозможна на протяжении всего периода по причине недостатка ее земельных (до 10% обрабатываемой территории), потому продовольственных и людских ресурсов. Вторжение в Японию со стороны Кореи невозможно по той же причине – слабости Кореи. Китайский гигант озабочен вторжениями с Запада и Севера, и Япония для него не представляет интереса. Неудачи японцев в Корее и уход из нее в 6-м веке демонстрируют это. Факторы среды, или ресурсы, в нашем понимании, обрекают Японию на длительное одиночество. Военный или силовой уклад Японии как локации вынужденно ограничен только собственными гражданскими (ресурсными) отношениями. Баланс уклада насилия социальной периферии Японии реально и позже случайными обстоятельствами оказывается нейтрален в отношении Японии так, будто его практически нет. Это обстоятельство или интегральный эффект делает условия земледелия Японии в части безопасности с самого начала годными к достижению локальной плотности земледелия аналогично случившемуся позже в Западной Европе. Однако положительное культурное влияние все же существует и все это вместе образует условия идеальные для социального развития.

Создание классической государственности в реформе «рецурио». Отказ от экспансии через кризис приводит к реформам, получившим имя «рецурио», их состав построен из опыта китайских государств.

Земледелие. Земля уравнительно перераспределяется по едокам (через каждые 5 лет), этим быстро устраняется роль рода в Японском обществе. Изначально видно, что земель для посевов риса достаточно и и зерновые налоги малы. Зато повинности по сбору шелка-сырца и конопли тяжелы. Велики также и нагрузки по произвольным общественным работам – два месяца в год на государство. Самая большая повинность податного населения – личная доставка и сдача натуральных продуктов труда в казну. Тем не менее, видно, что в обществе есть запас прочности не только по земельным угодьям. Забота о тканях важнее производства зерна. Ремесло – позиции (государственного) ремесла, как и в Китайских империях, низки относительно труда в земледелии. Воинская повинность копирует систему Китая формально – она всеобщая и расходы здесь явно превышают потребности и риски, страх перед вторжением извне и государство строит оборонительные сооружения. Это указывает на дополнительное» творчество» власти и его ресурсы.

Последствия всеобщей воинской повинности. Рано введенная воинская повинность дает в последующем неожиданный результат, военное мастерство становится важным фактором ментального развития земледельцев, готовности к сопротивлению и творчеству, самоорганизации. Только в период объединения страны, в XVI веке, возникает вопрос о разоружении крестьян – запрете иметь оружие.

Создание общегосударственной религии. К построению государства однонационального типа относится и период строительных и административно-духовных реформ создания церковного аппарата – Нара (710-794 гг.). Общий духовный мир должен иметь свой аппарат. Это говорит о важном значении обоснования государственности в условиях отсутствия реальных угроз. Постепенно император и императорский двор получает доминантную функция в Японии – играть сакральную роль идеала народа и священного наместника бога на земле (как потомка богини солнца Аматэрасу). Светская власть постепенно уплывает в руки стоящих возле трона советников и родовых групп.

Появление недостатка земель и налогов. Уже до периода Хэйан (794-1185) в развитии общества возникает первая большая проблема – рост населения и появление недостатка земель. Чтобы заинтересовать крестьян и «организации» создавать новые поля, государство издало указ о том, что «новые рисовые поля становятся частной собственностью первого, кто введет их в эксплуатацию (743 г.). В результате властные люди (будущие аристократы) и храмы стали захватывать перспективные земли на будущее под предлогом создания новых рисовых полей. Общественная собственность перестала быть ведущим принципом, поскольку государство не справилось с проблемой мотивации развития производства в земледелии.

Недостаток налогов и корректирующие реформы. Последствия. При росте плотности населения и роста аппарата налоговых ресурсов, вероятно, стало, недостаточно. Государство правления Камму отменяет всеобщие сборы крестьян в армию. Армия формируется из сыновей чиновников и добровольцев (военных профессионалов). Так возникают боевые отряды у местных чиновников. Это в современном понимании оказывается прямой дорогой к возможному произволу местной власти. В дальнейшем новые свободные руки крестьян уже не могли получить дефицитную землю. Принцип налогообложения пришлось изменить: душевой (мужчины) налог и объем повинностей был заменен поземельным – размеры обрабатываемых земель. Это в свою очередь повлекло передачу местным властям функции распределения (или, по-русски, «разверстки») вмененных территории налогов на ее население. И это стало правом произвола. Местная власть получила возможность перекладывать налоги и службы на рядовых пользователей, освобождая от налогов и свои земли и земли «своих» людей. Возникло стремление храмов и бюрократов заставить простых людей передать или подарить выделенные им государством земли, обещая на будущее защиту от уплаты налогов. Естественно объем налогов переносился на людей, работавших на остальной земле.

Распад налоговой системы государства. Результат не заставил себя ждать. Система рицурио остается уже только на бумаге. Земля на периферии начинает восприниматься как собственная, ее переделы прекращаются. Общая численность (учтенных) людей и земель (налоговая база или видимая часть айсберга) сокращается. В наиболее сложном положении оказывается центральная власть и аристократия. Центр ищет возможность расширить частные земли возле Киото. Они получают имя «сеэн» («маноры»). Изначально они облагаемы налогами, но к середине периода Хэйан маноры становятся необлагаемыми. Крупнейшими владетелями сеэн стали ведущие аристократические семьи. Самым влиятельным кланом при императорском дворе был клан Фудзивара (11-12 века).

Появление независимого военного сословия – самураев. Разложение верхов в центре и правление рода Фудзивара дает импульс более молодым представителям местной знати к произволу в провинциях. Они захватывают земли и запасы, пытаются защищать свои уже частные сеэн или захватывать новые в борьбе с местными конкурентами и создают для этого свои «службы безопасности» или боевые отряды. Предшествующая военная практика крестьян и детей администраторов вполне годилась для организации и найма (за содержание) людей с военным опытом. Так возникают первые самураи – военные профессионалы, ищущие хозяина. Возникают частные армии и их столкновения (середина X века) как проявления раздробленности..

Период Камакура (1185-1333). Становление периода бакуфу. Возникшие распри императорских сил и клана (Фудзивара) ведут к появлению «общественного» центра светского управления (в города Камакура). Так утверждает себя новое сословие военных (штаб, учет, суд и т.п.), к которым реально переходят земельные ресурсы. Сначала в центре, а потом и в провинции фактически возникает система служилых военных профессионалов во главе с военачальников (Сегун). Они создают заново централизацию и управляют страной, при этом они «кормят» священного императора, его двор и систему киотских храмов и монастырей. Новое управление получает наименование «сегунат», а с позиций аппарата военного управления – наименование «бакуфу».

Опасность вторжения монголов и влияние на ментальность в Японии. В период Камакура прошли две волны неудачных по «природным обстоятельствам» вторжений монголо-китайских войск династии Юань в Японию (1271 и 1281 гг.). Это привело к установлению легитимности системы бакуфу. Кроме того, ситуация оказало влияние на ментально положительное отношение населения и элиты к текущей и будущей изоляции страны, надолго воспрепятствовало осуществлению возможных экспансий.

Самураи как основа бакуфу. Идентичность роли самураев сеньорам в Европе. Складывающиеся отношения самураев нижнего уровня с земледельцами и с верхами бакуфу создавали совершенно новый уклад: выполнение военной службы сочеталось с личной работой на земле и администрированием жизни крестьянской общины. Это создавало тип творческого работника управления хозяйством. Профессиональные черты напоминали черты рыцарей и младших вассалов в Европе. Большую роль играли тренировки, верное служение начальнику (господину), мужество в бою, гордость за семью и предков. Профессия – вооруженный всадник, который в военном искусстве, прежде всего, конный лучник. Основой материального обеспечения была часть налогов из продукции крестьян администрируемых поселений, которые постепенно превращались в подобие сеэн.

С середины периода Камакура, деревни, занятые выращиванием риса, в которых проживали самураи, подверглись улучшениям сельскохозяйственной практики. Но многое, что происходило в деревне необычного и помимо традиции, выполнялось с одобрения или даже по инициативе самурая-администратора, за его счет или за общий счет при его организации. Ремесленники часто прикреплялись к самураям и собственникам сеэн и становились со временем более специализированными, отвечая росту потребительских требований. Центры литья и металлообработки, производство бумаги и других производств появились снаружи столицы в самых разных местностях впервые. Бурно расцвел обмен сельскохозяйственной продукции и ремесленных товаров. Местные рынки в продолжение трех дней в месяц стали общим явлением. Торговый обмен велся с помощью медных монет империи Сун, странствующие торговцы и разносчики стали возрастать числом. Векселя на партии товаров также использовались уже для платежей на дальние расстояния. В больших портах вдоль Внутреннего моря и озера Бива появились специализированные оптовые торговцы (тумару), которые как поставщики хранили, транспортировали и продавали товары. Более того, стало общим явлением для многих купцов и ремесленников образовывать гильдии (за) при местах скопления людей - храмах, святилищах, поместьях гражданских чиновников, от которых они получали специальные торговые привилегии и налоговые облегчения.

В первой системе бакуфу (Камакура) идет трансформация государства от жреческо-родового государства типа АСП в стадии разложения к военно-силовому господству с параллельным продолжением внутреннего разложения. Остается двоевластие, и нерешенность проблемы типа государства при его фактической слабости. Старые структуры государства: двор и аристократия с храмами и святилищами, монастырями выступают уже только как потребитель.

Падение Камакура. Реставрация Кемму и новое бакуфу. Неудача монгольской агрессии воодушевила японцев, и это создало иллюзию возможности восстановления светской роли императорского двора. Эти попытки привели к разрушению системы управления в Камакура (1318-1333). Но провинциальная знать не желала поступаться правами. Заново объединившись, она снова создала военное правление, теперь прямо в Киото, в районе Муромачи (1336), что получило наименование периода Муромачи (1336-1467). И этот период имел свои волны. Сначала возникли тенденции высших военных к централизации – был создан институт губернаторов «шуго». Однако через полвека губернаторы сумели утвердить свою независимость от центрального штаба управления и от императорского двора. Новым средством контроля «распоясавшихся» шуго стало условие постоянного пребывания губернаторов в Киото (реформа Йошимитсу).

Рост местной автономии и самоуправления. Это заложничество не исправило ситуацию. Теперь власть на местах стали захватывать представители или посланцы губернаторов на местах, совершенно аналогично поведению мажордомов Меровингов. Следующие попытки собрать налоги с мест вызвали восстания самих самураев, так и крестьян. В то же время местные бакуфу-шуго или их люди стали уже заложниками торговли, отдавая свои территории на откуп ростовщикам в счет сбора и сдачи налогов или производителям алкоголя. Начались бунты в деревне. Кроме того, часть шуго сделали свои домены или территории управления наследственными, а многие шуго владели сразу несколькими провинциями. Параллельно возросло и значение средних и мелких земельных собственников – «миошу». Объединения средних и мелких земельных собственников «миошу» поднимали восстания против отсутствия управления и бандитизма, вымогательства.

Возникло самоуправление и самооборона, особенно там, где крупные миошу отсутствовали (т.е. не могли быть сеньорами – защитниками). Возникало самоуправление как охрана леса и управление ирригацией, выбор главы (отона) и самообороны против бандитов. Общество проводило свои собрания возле сельских святилищ или храмов. С момента развития самоорганизации крестьян их сопротивление налогообложению стало очень жестким. Требование снижения годовых налогов и мораторий на долги ростовщикам, откупившим налоги, было нормой.

Появление внешней торговли. Возникающие города и гильдии уже вели торговлю. И сегун, и сам слой бакуфу был заинтересован во внешней торговле с Китаем и Кореей. Империя Мин также требовала открыть Японию. Но при решении сегуна и империи контроль в торговле постепенно перешел к западным крупнейшим шуго (Хосокава и Оучи), которые контролировали порты Хаката, Хього и Сакаи.

Период ОНИН. Период войны Онин (1467-1477). Династические неурядицы в семье сегунов рода Ашикага привели к войне и произвели страшные разрушения вокруг Киото (1467). Сгорели множество дворцов и храмовых комплексов и монастырей.

В условиях безвластия деревни усилили самоорганизацию, организовывали вооруженные выступления и восстания в порядке самообороны. Лидеры восстаний – местные самураи с сельскими корнями. Такие люди часто устанавливали свою собственную власть как хозяева территорий (доменов) под именем «даймио». Они создавали военные союзы и начали объединять территории, смещая назначенных из Киото шуго. Их власть расширялась до масштаба провинции и даже нескольких провинций.

В десятилетний период Онин гражданская аристократия (чиновничество) и храмовые комплексы Центра в Киото утратили большую часть своих доходов. Многие из них бросили столицу и ушли в провинцию, что позже вызвало отмеченное историками распространение культуры в провинциях. Часто расселение шло в призамковые города и под протекцию местных даймио. Политическая власть бакуфу, то есть централизованная система и даже видимость такой системы, перестала существовать.

Период воюющих царств и война крестьян за рис. Последующий период получил наименование «Сенгоку» или период «Воюющих государств». В этот последний период, охватывающий сотню лет перед началом объединения страны, власть местных лидеров значительно возросла и во многих случаях правители от имени шуго на местах (японские мажордомы) узурпировали домены своих владетелей, слуги сбросили своих господ и ветви семей захватили власть у основных семей. В этой тенденции «низшие превзошли высших» (гекокуйо), шуго почти полностью исчезли из Киото и окружающих провинций. Их места занял новый тип земельного хозяина даймио. Это время, связанное с постоянными столкновениями многих хозяев по аналогии с историей Китая названо эпохой «воюющих царств». В реальности в этот период борьба самураев за крестьян, за их признание самурая господином было на первом плане. Власть стала «ближе к народу». По факту наследования можно считать, что земля стала принадлежать тем, кто имел военную власть на местах. С другой стороны, самоуправление крестьян позволяло выставлять серьезные требования японскому «защитнику». Описанные формы совершенно необычны для Европы. Вся община прятала рис и уходила в горы или в леса, оставляя хозяину коллективное письменное требование, подписанное всеми членами общины. И хозяева уступали. Они не могли найти людей на пустую землю – так плотно и связно в общине жили люди того времени. Никто в отдельности не посмел бы прийти на землю, имеющую сотни лет большую группу хозяев (умеющих воевать). И еще одно обстоятельство близко Европе. Объем посевов к концу Сенгоку сократился всего на пять процентов, а города и урожаи росли. Это означает, что в борьбе между собой самураи берегли крестьян и посевы, аналогично времени Божьего мира в Европе.

До первой половины XVI века крупные даймио в своих местностях создали военные базы. Даймио превратили местных лидеров в своих вассальных слуг, устранив их независимость усилением земельного контроля и прямого управления деревнями. Даймио, такие как Имагава, Дате и Оучи, уже издавали свои законы и включали правила для земледельцев, прямой строгий контроль над вассалами. Например, наследование вассалами было ограничено одним прямым наследником, и было необходимо разрешение сеньора для его вассала для наследования или для брака. В деревнях даймио в дополнение к учету земель также строили ирригационные каналы и открывали новые рисовые поля для расширения продукции. Чтобы концентрировать власть они также строили на местах укрепления и замки, собирали своих сторонников (читай, вассалов) и слуг-дружинников в крепостях. Они также налаживали мосты и перестраивали дороги и почтовые станции для связи с их замковыми городами. Таким образом, даймио и их вассалы сыграли ту же роль в японской деревне, что и средние и мелкие сеньоры в Западной Европе.

Бурный рост торговли и городов в период воюющих государств. Ярмарки распространились по всей стране. Вопреки плотной сети таможенных постов, возведенных, как бакуфу, так и частными даймио для сбора пошлин с проезжих, продукты из всех частей страны стали доступны на этих рынках. Так в Киото рынки обмена товаров: риса, соли, рыбы – были огромны. Оптовые торговцы специализировались на перевозки товаров на большие расстояния. Циркуляция монет стала всеобщей, и кроме медной монеты, ввозимой из Китая (Сун, Юань, Мин), частные монетные дворы печатали свои деньги. Гильдии уже при Муромачи-бакуфу были источником монополизма в торговле для защиты от купцов нового стиля, которые появлялись снаружи монопольных границ действия, позже новые гильдии возникли в призамковых городах уже под контролем даймио. Возле ворот главных храмов и святынь возникли новые города. Кроме того новые города росли возле замков даймио. Сами замки изменяли свое роль от функции обороны местной власти и хранения запасов к функции администрирования, удержания равнин и управления коммерцией и налогами. Возле замковых стен возникали рынки и рядом селились купцы и ремесленники. Припортовые города тоже стали центрами обмена, например, Сакаи, Хього, Ономачи во Внутреннем море, города Суруга и Обама в Японском море, Кувана и Оминато в бухте Изе. Наиболее почетными и важными профессиями в городах были, посредники и оптовики, спиртные короли. В городах возникла самоуправление, собрание горожан выбирало городских старшин. Они нанимали солдат, строили стены и рвы, используя конфронтацию и конкуренцию между даймио. Их борьба с даймио была только частично успешной, но сопротивление было сильным и заставляло феодалов считаться и уступать.

Следующий период объединения страны мы уже не обсуждаем. Причина проста – в период воюющих государств появляются европейцы, и наш второй образец теряет «чистоту» независимости от Европы. Кроме того, последующая изоляция Японии – это специфика региона, логично задерживающая его развитие.

Обобщение этапа истории Японии с позиций данного подхода

Мы интерпретируем развитие Японии кратко как постепенное формирование государственного способа производства (вторичного в отношении к Китаю) и последующее его закономерное разрушение при отсутствии (появления) имперского периода. Неоднократные процессы разложения централизации (императорский распад, первый и второй распады бакуфу (Камакура и Муромачи) усиливают феодализацию, процесс развития земледелия уже в период Муромачи включает особые формы поместий. Это фактически частновладельческие иерархии труда – сеэн, они находятся под защитой малых или средних хозяев – самураев, объединенных в силовые связи и зависимости. В эти периоды уже появляются города и внешняя торговля, цеха и гильдии.

Роль периода Онин. При ослаблении управления из Киото, вероятно, общество продолжало нести в эти периоды «священную» нагрузку снабжения императорской семьи, двора и центральные храмы и монастыри. Катастрофа Онин случайным образом уничтожила ведущий паразитический, но священный центр потребления, от которого общество «сознательно» не могло отказаться. Как только исчезла цепочка, связывающая рисовые поставки деревни с потребителями в Киото, так система даймио и общины самоорганизующихся и вооруженных крестьян смогли направить излишки земледелия в товарный оборот с ремеслом и городом в целом и в ремесло. И это ускорило развитие феодального общества.

Различия. Между Европой и Японией они имеются. Это ничтожная часть земли, пригодная к рисовому производству (10%) и роль плотной общины очень велика, велика роль ручных работ на поле и учет интересов соседей при общей ирригации и распределении воды. Потому и сеньориальное «хозяйство» самурая совершенно не похоже на поместье в Европе. С самого начала исключена или ничтожна барщина на общем поле в аграрном производстве. Она как система повинностей разнесена только на несельскохозяйственные действия. Податной единицей является человек, точнее мужчина с 6 лет. Традиция распределения земель – до четверти гектара на одного мужчину – это 25 соток. Обработка земли выполняется на мелких участках и вручную, что требует сильной мотивации. Это условие не может быть обеспечено на общем поле. Исключение составляли, возможно, поля возле храмов. Это означает, что и в раннем варианте (сеэн) барщины быть не должно.

Сначала это склад продукции и оружия, это и дом, возможно, обширный. Крепости появляются только в конце Муромачи и позже в период Онин, когда объем ресурсов в руках крупных землевладельцев – даймио - становится очень велик.

Особенность «крепости» или мобильности в японском самурайском хозяйстве состоит в том, что земледельцев избыток и при малоземелье каждый крестьянин уже «прикреплен к своей общине». Уже в X-XI веке, тем более в XIV веке, он не может перейти в другую общину. Везде его встретят как лишнего едока и нигде не дадут свободной земли. Предгорные неудобные участки полностью исключают личную возможность устроить горизонтальный поливной участок (рисовую чеку) и выращивать рис в технологиях Японии. В таких условиях выживание каждого оказывается возможным через сплочение общины как продолжение работ по организации поливного земледелия. Сплоченность коллектива в отличие от российского представления об общине сопровождалось самой высокой личной ответственностью члена общины перед коллективом. Это особенно хорошо видно на примере составления общих требований к сеньору. Общей забастовке предшествовало, вероятно, незаметное согласование всех позиций требования друг с другом (не ясно, была ли велика опасность доноса хозяину). На такое предположение наводит современная традиция в производственных коллективах: любое деловое предложение принято сначала согласовывать и обсуждать лично с каждым участником будущего обсуждения. Выдвинуть нечто неожиданное считается в Японском обществе совершенно неприличным (это мешает, кстати, быстрым производственным решениям). При бегстве общины в целом сама практика подписи под требованием каждого участника, вероятно, возникла от предшествующих случаев поведения слабых духом людей. Традиция личной подписи указывает на высокую степень ответственности каждого члена общины перед остальными. И последнее в свою очередь говорит о высокой установке значительной части японской соседской общины на достижение, личное мужество и отсутствие иждивенчества, стремления спрятаться за спины других. Тогда нам понятно и современное продолжение этих традиций современного пожизненного найма в корпорации (общине) и трудности индивидуальной мобильности между коллективами. Теперь мы ощущаем совершенно иную форму коллективизма, именно как оттенок развитого индивидуализма в общине, который можно понимать как совестную ответственность каждого перед многими или остальными. Это же подкрепляется информацией о развитом самоуправлении, что говорит о новых передовых, т.е. сознательных, формах участия в общине. Это чем-то близко некоторому индивидуализму вассала и меньше крестьянина Западной Европы (лучший пример – общины в Голландии на польдерах) в высокой личной ответственности к сеньору и перед своей семьей. Но эта ответственность сложнее, чем в Японии, и строится на договоре и праве его разорвать в безопасный для сеньора момент и уйти. Позже эти черты распространяются на личный договор крестьянина (и арендатора) с хозяином земли и не требует большой роли общины.

Общий результат. Обобщение и комментарий

Мы пытаемся объединить оба исторических образца для «реинтерпретации» основного социального процесса транзита – очистки транзита в Европе и Японии от конкретностей, которые являются случайностями исторического процесса. Общее в феодальном развитии Западной Европы и Японии состоит в следующем:

- коррупция государства приводит к его распаду внутри полной социальной общности (народа).

- в распаде возникают отдельные хозяйства, такие хозяйства снабжают сначала остатки государственных чиновников, а позже профессиональных военных, в которых такие чиновники необходимо должны превратиться, продуктами земледелия. Такая связь поставки продукции земледелия (в отсутствии государственной защиты и контроля) возникает для обеспечения безопасности земледелия, защиты его от грабежа. Таким образом, домениальные или сеньориальные хозяйства, как и даймио, представляют собою иерархии труда внутри одной этнической среды.

Иерархии труда, распределенные в единой этнической среде, неизбежно представляют собой «институт» дорыночной несиловой конкуренции их хозяев за работников.

Вариант Европы представлял конкуренцию лордов за меняющих место жизни и труда работников при начальном избытке земли.

В Японии борьба за работников превращалась в борьбу за землю и одновременно за людей, которые на ней работают (крестьянские самоуправляемые общины). Община и ее крестьяне образовывали единое целое с землей и уже были самоуправляемы – добиться земли и урожая можно было только через получение благосклонности к «защитнику-даймио». Часто он жил и пахал вместе с ними, но защита его и его людей была его социальной ролью. В Японии отдельный работник не мог бросить землю и уйти. В знак протеста вся община уходила в горы (лес), забрав или спрятав запасы риса и оставив хозяину в деревне текст требований. Освободившись от дополнительных «сакральных» потребителей с 1477 года японская система стала свободней и ремесло, город и торговля пошли в бурный рост, выйдя на процессы коммунализации и независимости крупнейших городов от местных властей. Япония и ее даймио выполнили ту же функцию, что и сеньориальное хозяйство в Европе.

Описание причин и механизма прекращения, изживания феодального способа производства

Причиной, как указывают историки повсеместно и давно, является бегство крестьян в появившийся город, Такая причина есть, но она вовсе не причина гибели феодализма. Цепочка причин и следствий значительно сложнее.

Прежде всего, бегство не результат и не финал капитализма, а его постоянная практика – родовое свойство. Мы уже отметили, что переход крестьян и их договоренности с сеньорами был почти с самого начала (даже договора комменды) условием и появления и собственно существования и развития феодализма. Согласие селиться на земле сеньора или на аллодиальной земле франков (Салическая Правда) всегда было необходимым и было явно или не явно договором с местными землепользователями или владельцами. В любом случае, крестьянин выбирал с кем ему лучше «порядиться» (заключить договор или подряд). Говорить об уходе как причине гибели феодализма не более глубоко, чем видеть причиной гибелью феодализма исчезновение источника рабства: невозможность привести рабов. Такой же принцип – видеть в будущих социальных событиях изменения общества любой из частных элементов функционирования капитализма, например, выдачу зарплаты рабочим.

При таких объяснениях сразу выпадают причины внезапно появившихся новых обстоятельств, например. появление свободного города в Европе, который западные специалисты «выводят» из потребностей торговли, или причины появления самой «торговли», которую опять же указанные специалисты выводят из славных римских традиций старых городов Средиземноморья, остается объяснить, почему же эти традиции не спасли Рим от гибели в первой половине первого тысячелетия и вдруг вновь ожили через какие-то пятьсот лет, будто это не пятьсот, а десять-двадцать.

Для роста торговли (от городов) нужно объяснить, почему город и деревня при Риме едва сводила концы с концами, и почему потом города вообще исчезли, сохранив где-то свою «традицию». Нужно объяснить, почему потом, после полного разора Меровингов, арабов, норманнов и венгров, вдруг люди в деревнях стали плодиться, как котята, и людьми наполнились не только старые города, уже ставшие руинами, но возникли тысячи новых городов, водяных и ветряных мельниц.

Остается основной вопрос – почему ЭТО случилось в Европе вообще и в частности, в Западной Европе и севернее, а не в Италии, в Греции или в Византии, где традиций хотя бы торговли, городов и ремесла много больше.

Все эти разрозненные фрагментарные причины и следствия выступают как цветные стекла большого общего витража, и таких стекол миллион.

По нашему мнению, сам процесс возникновения феодализма именно в этом регионе нами показан. Суть возникновения – это достаточно длительное ослабление уклада насилия в этой точке или пространстве человечества.

Сам процесс развития феодализма и его суть нами показан. Это развитие сначала и почти с чистого листа земледелие (но с уровня предшествующих достижений – земледелие, железо, организация, единая религия) и последующее развитие на основе его роста ремесло.

Причины изживания феодализма есть результат такого развития. Растущие уклады земледелия и ремесла создают такие НОВЫЕ РЕСУРСЫ, которые многократно превосходят ресурсы, получавшиеся в прошлом с помощью уклада насилия. Ресурсы, добывавшиеся в прошлом с помощью силой, были связаны с иерархиями труда и их ведущей функцией – война. Новые ресурсы связаны с результатами производственного труда и их обмена (а не захвата). Все это как новая практика делает малосущественной ментальность насилия (на значительное время). И это создает прогресс развития ведущих производящих хозяйственных укладов и товарный обмен между ними. И только отсюда возникает частный аргумент – развитие городов. Все процессы, развивающиеся в последующем, так или иначе, связаны с ресурсами, создаваемыми городом и ремеслом. Далее возникают новые неравенства ресурсов, возникающие в процессе дальнейшего социального процесса. Они охватывают разные сечения общества. Это неравенства в сферах: земледелие (деревню) – ремесло (город), народ и государство, социальные группы внутри одной общности, социальные общности внутри Европы, социальные общности вне Европы, разделение ресурсов в связи с создание сложных продуктов.

Эти процессы так сложны и имеют такие длинные цепочки следствий, причем до настоящего момента, что оказывается очень важным методически отделить период феодализма от капитализма и современности. Разделить усложняющуюся социальную жизнь на периоды далее много сложнее, чем просто изучать детали ее развитие.

Город как община. Само появление городов как основного места обмена продуктов труда стимулирует денежную форму прибавочного продукта в деревне: или поместья сами продают продукты, сданные крестьянами или взятыми на барщинном поле. И тогда у сеньора и приказчика возникают свои транзакционные издержки. Деньги выгоднее – рынок стал формой конвертации продукта деревни в денежную форму.

Уклад ремесла и его позиционирование в опасной для него среде земледелия и насилия. Возникновение денежных форм как основных четко связаны с развитием капиталистического способа производства. У нас возникает представление и тяготение к нему на уровне интуиции о том, что город, освобожденный от давления (отсутствующего) государства в Западной Европе, является не вполне феодальным по значению объектом, а протокапиталистическим провозвестником и протоэлементом. От капитализма в социальном смысле его отличает отсутствие мануфактуры – иерархии труда в пооперационном производстве. Фактически и изначально в Западной Европе город есть совокупность общин-коллективов ремесленных и торговых профессионалов, собравшихся вместе для обеспечения своей самозащиты ремесла и обмена. Самозащита здесь имеет форму и силовой, и торговой защиты в условиях слабого рынка и насилия со стороны сосуществующей феодальной власти. И это – неудовлетворенная потребность в безопасности ПБ2 таких общин образует ряд образует множество новых дорыночных форм защиты новых и будущих социальных отношений (рынка) или социальных институтов – рыночного обмена.

Далее мы можем указать множество процессов, начавшихся в период разрушения феодализма, среди них есть процессы, закончившиеся тогда же (и потому их можно считать частью феодализма или периода его упадка). Другие процессы, начавшиеся в стадии расцвета феодализма, смогли задержать его развитие, частично отложить (Северо-итальянские города), и мы их так интерпретируем и отмечаем причины. Есть процессы, которые возникли в начальный период феодализма (Реконкиста), они привели к сочетанию последствий феодализма, к появлению новых империй и задержке развития капитализма (Испания и Португалия и их колонии). Имеются процессы между социальными общностями, которые порождены и возникли в период феодализма, но которые завершены как нерыночные только в XX веке (колониальные системы и их распад, самоопределение народов). Существуют и классовые антагонистические процессы, возникшие внутри социальных общностей капитализма. Они порождены и возникли в период феодализма. Но они еще не вполне завершены в XX веке. Это системы, связанные с попытками продлить общинные уравнительные формы всех видов внутри товарного хозяйства, как через общину, так и через город и государство (Крестьянская война в Германии, 1524-1525, восстание Томаса Мюнцера, 1520-1525, движение анабаптистов в городе Мюнстере 1534—1535 и более поздние утопии., позже, социализм).

Последующее развитие в краткой форме здесь хотелось бы дать кратко, но общо. Мы такое развитие видим, как проявление роли насилия с одной стороны, и как поиск форм товарных отношений с исключением насилия (или аналога насилия в торговле – торговой монополии) с другой стороны. К этому же процессу прямо относятся:

поиск оптимальных форм товарных отношений между городом и деревней;
поиск оптимальных форм пооперационной кооперации при производстве сложной продукции (создание многооперационных мануфактур и позже промышленной организации;
поиск оптимальных форм социальных отношений между рыночными состоятельными классами и низшими городскими классами;
поиск оптимальных форм соотношения товарного обмена и власти однонационального государства (проблема демократии и новой роли государства – буржуазные революции);
поиски форм оптимальной социальной общности для поддержания товарного обмена (государство и нация, проблема сосуществования торговли и земледельческих империй в центре Европы);
Изменение ментальности в связи с развитием рынка (Реформация);
поиск форм отношений с дальней периферией и варварской периферией (новое рабовладение, имперское насилие и колониализм, отказ от колониализма).

Мы подробно оцениваем ниже возможность представить города и их структурные элементы, их социальный порядок как элементы развития капитализма. С другой стороны наша цель в анализе подтвердить или отвергнуть принадлежность проблем к феодализму.

1. Город и деревня. Ресурс города позволяет осуществлять монополии в торговле с деревенской округой. Этот период закончился кризисом Северо-итальянских городов и стал опытом для других наций Европы. Осуществление городской монополии ремесла и даже отдельного города в целом над близлежащей округой (Северо-Итальянские города) в данной ситуации идет как первые ростки и средства защиты, связанные со слабостью уклада ремесла, отделяющегося от земледелия и от уклада силы (имперского государства). Такие монополии с одной стороны включают рыночные элементы и уклад ремесла, а, с другой стороны, содержат снова уклад насилия и нерыночного господства. Это насилие останавливает развитие капитализма.

2. Цеха и создание сложной продукции. Создание сложной продукции сначала шло по пути создания ведущих цехов, торгующих готовой продукцией, и подчиненных цехов, производящих полуфабрикаты. Известны и попытки возложить сборку изделий на самого покупателя. Так в Италии возникли ремесленники, продающие лезвия ножей и отдельно продавцы ручек для ножей. В России еще во второй половине XX века в хозяйственных магазинах продавались топоры (обухи) и топорища. Долгий поиск закончился возникновением рассеянной и централизованной мануфактуры (16 век Голландия и Англия). Эта проблема есть проблема начала капитализма – его новой социальной структуры. Очень важно отметить. Что машинный вариант и полный успех промышленной мануфактуры есть уже расцвет и результат развития и пооперационного разделения труда в Европе, а начальной структурой следует считать именно ручную мануфактуру (рассеянную или централизованную). Точно так же и расцвет и результат феодализма (появления основной массы городов и политическое отделение или коммунизация ремесел) отстоит от создания ведущих социальных структур феодализма – домениального хозяйства – на довольно длительный период, от X-го века до 12 века.

3. Классы и уравнительность. По сути это проблема не феодализма. Знаменитая фраза феодализма «Когда Адам пахал, а Ева пряла, кто был дворянином?!» относится к любому времени и не к христианам только. Проблема в том, что рост логики мышления и восприятие общества как развивающегося организма свойственен феодализму как новое явление. До европейского феодализма жизнь воспринималась как замкнутый цикл, и идея создания и развития мира (и общества) немедленно выявляет и классовую динамику, но от этой точки до понимания классов слишком долгий путь и утопические иллюзии существуют до настоящего времени. Эту проблему можно считать полноценно рожденной именно при феодализме. Причина есть снятие или падение уклада насилия в широком смысле и в ментальности значительной части общества, повышение самоуважения низших классов, прежде всего крестьянства с периода начала борьбы за «Божий мир». В империях и в рабстве насилие явно. И оно работает, а идеи какой-либо справедливости не имеют социальных оснований. Однако тема классов активно и мощно разворачивается именно после начала развития капитализма (и теория Маслоу вполне объясняет этот феномен). В целом (Мизес) мы согласны, что проблема классов и эксплуатации (социализм) возникает как реакция прежних и атавистических форм коллективности с одной стороны и примитивности политической или социальной культуры обеих противостоящих классов с другой стороны, когда каждый класс пытается присвоить себе общественный по происхождению из разделения труда прибавочный продукт. И каждый класс имеет в настоящем неверное представление по поводу форм распоряжения произведенным общим ресурсом (см. В чем ошибся Карл Маркс. раздел. Так сколько же зарабатывает капиталист или чиновник).

4. Народ и государство. Это отдельная большая тема – изменение государства от структуры типа иерархии труда (феодальный абсолютизм). Но суть появления государства как системы обслуживания нужд торговли и ремесленного города опирается не только на наше согласие со взглядами Людвига Фон Мизеса о том, что рыночные отношения и демократия представляют собой единое целое. Мы твердо уверены, что в отсутствии такового рыночные отношения ущербны и развиваются неполноценно, возвращаясь к синдрому монопольных в хозяйстве государственных иерархий труда. Наши основания такого видения опираются и на историю первого появления такого государства (начало в Утрехтской Унии), в событии объединены проблемы формирования нации, распада одной из ведущих внутри европейских империй и объединение собственно городов как общественного союза и государства одновременно. Именно союз городов Голландии и означает чистый образец общественного договора, а все последующие буржуазные революции только повторяют эту практику с включением и ограничением монархических форм или на республиканской основе. Сам переход и событие есть, конечно, граница создания капитализма. Но подход к этому событию – объединение городов и нации королевской властью и динамически даже циклические отношения ремесла и дворянства в борьбе за власть (короля) есть (и должна квалифицироваться нами как) поздняя фаза феодализма, уже идущая под давлением рыночных отношений.

5. Нация и государство. Формирование нации – еще одна тема новой полной социальной общности, соответствующей сугубо рыночным отношениям при появлении общенационального рынка. К это теме мы вернемся позже. Суть ее – распады многонациональных анклавов и империй предшествующих периодов в Европе в момент приближения или вступления в период капитализма. Тема одна из самых важных, сложных и критически ответственных для родины самого автора этих строк. Фактически тема нации начинается разворачиваться тоже в 16 веке (Утрехтская Уния или несколько раньше – Столетняя война). Поэтому данное явление (его связь с товарным укладом будет представлена позже) так же указывает на границу начала капитализма.

6. Деформация ментальности в связи с развитием рынка (Реформация). Начало реформации отмечается первой четвертью 16 века, а уже в середине 16 века начинаются религиозные войны, в которых и возникает политическая надстройка капитализма (Голландия), реформируется общество и ментальность Англии и резко падает значение местной знати, т.е. усиливается политическая роль города и ремесла (Гугенотские войны во Франции). Это может указывать на единство событий роста значения города и уклада ремесла и торговли в 16 веке как начало капитализма.

7. Феодализм, капитализм и колониализм. К сожалению, РОСТ РЕСУРСОВ с помощью производства и в этом регионе рано или поздно создает (новое) орудийное неравенство социальных общностей Европы и других регионов. Ситуация неравенства воспроизводится заново, но уже на уровне других технологий. Новые технологии – это не производство железа, а производство и использование точных знаний и технологий. Это обработка железа (огнестрельное оружие) и использование химии (порох). Это механика – артиллерия и прицельный огонь, это астрономия, измерение времени и навигация – (мореплавание и кораблевождение), это использование природной энергии (вода, ветер), это использование средств печати и хранения информации (книги) и многое другое. Многие изобретения можно отнести к временам более ранним, но в те времена все достижения человечества погибали ОТ УКЛАДА НАСИЛИЯ – ОТ ГИБЕЛИ ТЕХ ГОСУДАРСТВ, которые не были в состоянии непрерывно поддерживать рост культуры и технологий (земледелия и ремесла) и под разлагающим действием уклада насилия, каждый раз приводили к гибели.

Появление колониализма и великие Географические открытия начались в период до начала капитализма. И специалисты по истории прекрасно понимают на образцах Нового Времени несоответствие колониализма (и уклада насилия) рыночным отношениям. В России так сложилось, что критика капитализма всегда объединялась с эксплуатацией, а сама эксплуатация как известно существует и под давлением насилия (ПБ1) и под давлением более высоких потребностей (ФП, ПБ2) (кстати, на Западе, от последней группы видов эксплуатации тщательно открещиваются). А колониализм всегда связывали с капитализмом. Исторически это так, но уже пример застоя Испании – первой по значению колониальной державы в Европе – указывает на срыв развития капитализма или «откат» от капитализма под давлением уклада насилия. (Эта тема требует особого обсуждения. Но мы отложим ее как ясную в общих чертах для современных историков.

Тема колониализма ведущих капиталистических держав как бы повторяет все сказанное об империях и не противоречит сказанному выше об империях. Нюансы и отличия возникают по поводу характера и принципов разрушения империй, когда начинается процесс выравнивания. Если говорить кратко, а здесь у на для обсуждения нет времени и места, то колониальные империи распадаются в связи с нежеланием их метрополий воевать и рисковать жизнью, а заставить население воевать в свободном обществе невозможно. Колониальные империи – это рациональное коммерческое предприятие. Когда издержки с его использованием возрастают, империи распускаются (Англия, Франция, Бельгия, Голландия). Отметим, что отставшая в развитии Испания, и ранние приобретения Англии (Новый свет) пережили национальное самоопределение колоний.

Короче, империи и колонии – это закономерности для нерефлексирующих обществ или обществ примитивно рациональных (ранний капитализм), но колониализм должен быть ранней фазой капитализма, поскольку уклад насилия в целом товарному обмену и разделению промышленного и ремесленного и земледельческого и других видов труда не соответствует. Мировые войны, прошедшие в апогее борьбы за колониальное господство и передел силовых сфер влияния, подвели мир к предельной черте и уровню насилия – появлению глобального (ядерного и водородного) оружия. Глобальность оружия означает, что оно теряет свои локальные свойства направленности только на противника. Оружие, которым владеют обе стороны в масштабах, позволяющих взорвать себя и противника (в масштабах человечества) даже без каких-либо иных действий по преодолению противника, означает, что любой следующий глобальный конфликт теряет смысл поиска и цели превосходства сил и средств насилия. Иными словами человечество и среда обитания – Земля – стали слишком тесны для уклада насилия и поиска преимуществ средствами насилия.

Обобщая, мы можем сказать, что феодализм начался как точка или пространство ослабления уклада насилия и породил хозяйственный способ, для которого уклад насилия не органичен. Однако, появление новых ресурсов и новых форм неравенства социальных общностей приводит к появлению новых форм использования уклада насилия. Однако в силу неорганичности такого симбиоза (капиталистическая колонизация и колониальный империализм) выравнивание происходит очень быстро. Об этом хорошо сказал Людвиг Фон Мизес. И уклад насилия быстро исчезает, не захватив от момента своего расцвета (конец XIX века) не более 60 лет. Это означает, что колониализм и колониальный империализм является атавистическим пережитком до феодальных форм или докапиталистических форм хозяйствования.

Обобщая можно сказать, что по проблемам 1, 2, 4, 5, 6 границей начала капитализма следует считать середину 16 века.

Проблему 3 (классов и антагонизма) следует отнести собственно к процессу «переваривания» капитализмом докапиталистических общинных и докапиталистических государственных форм.

Проблему 7 (насилия в капитализме - колониализм) необходимо также считать задержанным в мировом пространстве (вне капитализма, то есть в варварском мире) атавизм докапиталистических ментальных (феодальных и дофеодальных, имперских) сторон капиталистического общества во взаимодействии с дофеодальной в целом периферией капитализма (множеством окружающих его империй).

Ресурс и его отношение к марксистской схеме производительных сил и производственных отношений.

Мы делаем некоторое обобщение по динамике значения типов, видов ресурсов в социальном прогрессе (смене передовых этапов социального развития).

Ресурс оказывается более широким понятием, чем производительные силы. И мы можем теперь восполнить недостаток схемы Маркса и его последователей, которые понимали производительные силы более узко, чем того требовал анализ социально-исторического развития.

Государственный или азиатский способ производства

Развитие производительных сил как источник появления АСП-ГСП – это обнаружение высоко плодородных земель с самовосстанавливающимся плодородием (природный ресурс) и скопление населения возле него.

Производственные отношения – это хозяйственная монопольная в хозяйстве иерархия земледельческого труда, дрейфующая постепенно к функции государства.

Классы – высший: жречество и чиновничество, низший: все остальное трудящееся население – в подавляющем числе земледельцы. Классы образуются устойчивым и специфическим разделением труда, а не частной собственностью на средства производства. Монопольная государственная собственность – результат разделения труда эксплуатации на ее основе. Частная собственность – результат переоформления государственной собственности для чиновников в частную, начиная с процесса использования (потребления).

Имперский или рабовладельческий способ производства

Развитие производительных сил как источник появления РСП-ИСП – это открытие технологии железа (технологический ресурс неравенства), освоение технологии иерархического организационного управления в иерархии труда, использование земледелия как ресурса питания и знакомство с идеей эксплуатации человека («говорящее животное»). Ресурсом роста или экспансии (и неравенства) является и слабая охотничья или скотоводческая периферия и периферия неолитического земледелия, незнакомая с производством железа и доступная для общности, владеющей указанными выше ресурсами. В момент закономерного ослабления социальной структуры способа производства этот «заселенный» ресурс становится сам опасностью и могильщиком, источником (новым ядром) расширения земледельческого мира.

Производственные отношения – это завоевание, силовое подчинение иных этносов в целом или отдельных представителей (рабов) и их эксплуатация с помощью государства, которое осуществляет господство одного или нескольких этнических общностей над другими. Труд выступает в двух формах: это труд насилия или угрозы насилия как предпосылка производственного труда и второй вид – сам труд подчиненных народов и рабов, а позже (часто и с самого начала) основного населения титульного народа.

Классы – высший – гражданская община титульного этноса (военная демократия) или элита титульного этноса, низший – все подчиненные этносы или отдельные их представители – рабы, а в стадии предраспада и подавляющая часть самого титульного этноса, смешанная с подчиненными этносами.

Феодальный способ производства

Развитие производительных сил как источник появления феодализма ФСП – это накопление некоего комплексного ресурса, именуемого предельной плотностью распространения земледелия в некотором ареале. Этот комплексный ресурс плотного распространения земледелия – оседлое население, занятое земледелием - оказывается накопленными производительными силами уклада земледелия. Выравнивание в ядре и размер ядра на время снимает ведущий объем межэтнического насилия в ареале и тем снимает роль государства и уклада насилия в целом, паразитирующего на ресурсах подчиненного ему земледелия. Ресурс накопленного земледелия характеризуется определенной высокой степенью распространения земледельческого населения, освоившего дополнительно государственный принцип управления, технологию железа и железное оружие. Это такая степень, при которой (степени) периферия этого ареала, способная еще к нападению ввиду некоторых географических, технологических или ментальных преимуществ, уже не может пробиться к ядру или центру накопленного земледельческого ареала (пройти войной до центра ареала).

Производственные отношения – это возникшая в ареале система независимых и конкурирующих за работников земледелия (феодальных) иерархий труда в отсутствие государства после распада государства или их системы от коррупции до тех пор, пока в этом ареале не происходит выделение независимых от земледельческих иерархий труда ремесленных общин и городских институциональных структур.

Классы – высший – сеньоры, разделившие все или подавляющее количество земельных ресурсов этнической общности в своей (каждой) этнической общности, низший – крестьяне данной (или каждой) этнической общности.

Последующее развитие города следует рассматривать отдельно как особую совокупность начальных социальных структур и институтов уклада ремесла, подводящих к капитализму.

Обобщение соотношений иерархий труда и полных социальных общностей в докапиталистическом развитии

Мы делаем некоторое обобщение по динамике соотношения в социальном прогрессе (смене передовых этапов социального развития) иерархий труда и уровней социальных общностей..

АСП-ГСП – это период первого формирования классообразующего разделения труда: умственного творческого труда управления (УТТУ) и исполнительского или рутинного труда (РТ или ИТ) на основе выявления уникальных и наилучших ресурсов (лучших земель –орошаемых долин рек). Но периферии и окружающего населения практически еще нет. Появляется иерархия труда.

Социальная общность – народ - в ядре уже появляется, но еще себя «не осознает» в отсутствии других аналогичных. Принцип «свои – чужие» не возникает, поскольку плотность «чужих» ничтожно в сравнении мала и такие стремятся вселиться миром и стать частью сообщества. Полная социальная общность является социальным изолянтом.

РСП-ИСП – это надстроенное над предшествующим уровнем распространение населения и появление новых социальных объектов – полных социальных общностей, а именно, этносов (народов). Но главное, это распространение культуры земледелия повсеместного богарного, то есть неполивного земледелия с помощью твердого орудия труда – железного плуга и топора. Здесь железо гарантирует техническую возможность повсеместного земледелия в умеренных широтах и позволяет расселяться племенам, превращаться им в народности с плотностью земледельцев. С другой стороны, это создает новую периферию, которая вожделеет к цивилизованным регионам. Железо позволяет другим активным империям искать новых людей (рабов) и сферу завоеваний (приложений собственного творчества) для нужд накопления (ПБ2), уважения (ПБ3) и творчества (ПТ). То есть железо сработало двояко – как средство роста плотности периферии и как инструмент ее (людей) завоевания и эксплуатации или даже чистого «потребления ву смерть».

Социальная общность. Сосуществование социальных общностей. Распространение железа и земледельческого уклада на другие народности есть глобализация культуры. Но она идет уже и с новой дифференциацией (этнической). В то время, как в АСП-ГСП дифференциация определялась собственно природными ресурсами (уникальная земля – социальный изолянт ввиду трудности выживания земледелием без твердых инструментов на окружающей лучшие земли богаре), в ИСП и РСП ВСЯ территория, связываемая воедино, заселяется, но и сразу дифференцируется и этнически, и классово. Более того она дифференцируется классово на основе этнического деления (титульный и младшие братья). Общность места проживания, то есть изначальное образование этноса – это надстройка над функциями племен – союзов родов. Новая функция есть результат возросшей плотности и нового вида труда – опирается на принцип «чужие должны жить не на нашем ресурсе (земле). Это состояние «свои – чужие» ближе к природным состояниям в обществе. Критерием в случае человека оказывается отсутствие языкового понимания – сигнальной системы homo sapiens. У животных внутри одного вида также используются знаковые сигнальные совпадения при брачных отношениях и при разметке территории, например, брачные песни у скворцов в разных областях различны – запахи у муравьев сохраняются общими, пока родственные ульи обмениваются личинками муравейников.

Рост империи. В империи идет соединение этнической дифференциации и классовой дифференциации, точнее, она формируется изначально на этой основе - чужие – это «они». «Их можно эксплуатировать». Они совпадают до поры. Но этническая дифференциация предшествует классовой дифференциации и доминирует при создании РСП-ИСП. Первое является условием второй и статусным основанием. Некоторые этносы становятся «классами» верхними или наоборот, нижними классами или немножко классами, впрочем, если иметь в виду принуждение к сосуществованию, очень не немножко а весьма значительно. Так общность проживания формируется антагонистически, она осуществляется силой как иерархия труда, как форма иерархии труда.

Ослабление империи. Уже ослабление империи есть выравнивание самой империи и ее границ. Но это есть и стирание внутри империи – империя ради сохранения единства или из фискальных соображений – выравнивает социальные отношения – гражданство, единая религия, союзники, объединяющая идеология, иногда и позже своего пика развития – это символическое и экономическое выравнивание и даже уступки в экономической сфере – подкорм. Позднее сохранение единства и целостности как атавизма стоят растраты ресурсов. Вообще поддержание и символическое поддержание единства, когда для этого нет экономических оснований, стоит растраты ресурсов, то есть экономически несостоятельно.

ФСП. При феодализме фактор общей иерархии (империи) стирается (падает) в связи с выравниванием (по ресурсу силы, культуры или страха насилия ПБ1 по Маслоу). И она, общая иерархия, на время ПОСЛЕДНЕГО РАСПАДА или последнего период разрушения разделения труда (управления, города и деревни, ремесленного и земледельческого) исчезает. Она сменяется в распаде малыми иерархиями внутри одной или каждой полной социальной общности – народа. Это и позволяет создать конкуренцию в использовании наличных ресурсов – сначала рабочей силы, потом земельных угодий и рабочей силы. Социальная общность. Условием такой конкуренции, которая в основном перестает быть силовой в силу выравнивания внутри общности, является все же именно сама полная социальная общность – народ или народность. Внутри социальной общности использование труда и земли именно в силу свободы конкуренции за ресурсы, то есть уничтожения монополии на использование каких-либо ресурсов, становится эффективным. Длительное отсутствие хозяйственных монополий и позволяет обеспечить непрерывность и последовательность хозяйственного развития. Социальные структуры (иерархии труда) и классы возникают внутри каждой социальной общности. Классы тогда очищены от других обобщающих и монополизирующих факторов: этнического фактора, в частности. Кроме того, в этот момент государство как единая (и монопольная иерархия труда) впервые и надолго перестает быть ведущей и господствующей, давая возможности и дорогу, свободу еще дорыночной натуральной конкуренции ресурсов и за ресурсы.

ДО этого в АСП-ГСП и в РСП-ИСП единая хозяйственно-государственная, а потом военно-государственная иерархия была основой хозяйственной жизни всего общества. И это тогда заканчивалось кризисами и разрушением разделения труда. В РСП-ИСП сила социальная временна, но это время много превосходит время жизни человека. Это период распространения технологии оружия или период превосходства ресурса войны и насилия ядра над периферией. Здесь ресурс остается физически, но, распространяясь, он теряет свою монопольную силу. Это так же примерно, как стареет техника морально, когда она лежит на складе – физически все в порядке, а использовать уже практически невозможно, невыгодно. Тиражирование ресурса по Ойкумене силой – сила есть средство распространения или диффузии – означает его ослабление и потом исчезновение как силового средства распространения, хотя для всего сообщества в целом успех совершенно грандиозный.

В товарно-денежных отношениях новый товар аналогично дает возможность заработать сверхприбыль, пока он не станет производиться другими фирмами. В реальности вполне возможно показать, что насилие при выравнивании инструментальных его средств постепенно и вынужденным образом превращается в обмен ценностями, которые нельзя безопасно отнять – этот обмен и есть сначала бартер, а потом товарно-денежный обмен.

Обобщение видов конкуренции за ресурсы или способы как системы конкуренции

Государственный ил азиатский способ производства (ГСП-АСП) – конкуренция отсутствует, она, конкуренция за ценные ресурсы (земельные), устранена самим созданием способа производства.

Рабочая сила не является ценным ресурсом – она всегда избыточна. Такое случается впервые за многие (тысячелетия). Предшествующая социальная конкуренция существовала лишь у предшествующих преантропов-неандертальцев, вероятно, за первенство в родовой общине и за первенство доступа к самкам.

Монопольная система АСП развивается некоторое время и ее два ведущих статуса – принадлежность к государству (жречеству) и альтернативно принадлежность к земельной общине («трудовому коллективу»). Но позже возникает конкуренция за социальный статус на высших уровнях, который разрушает систему. Способ закономерно разрушается и снова закономерно восстанавливается, и эта динамика прослеживается (периодически) вплоть до появления нового способа.

Имперский или рабовладельческий способ (ИСП-РСП) – конкуренция между этносами (силовая, имперская) за чужую рабочую силу как рабскую и место ее проживания как средство доступа к ней или за регулярную продукцию чужой этнической рабочей силы. Ресурсом является чужая рабочая сила или ее продукция. Военно-техническое преимущество и социальное единство титульной общины является источником и основанием успешной борьбы за конкурентный ресурс. Этническая принадлежность задает статус. Позже это вероисповедание или идеологическая принадлежность - партия, сиречь жречество.

Локальное выравнивание уровня освоения ресурса (технологии железа, земледелия, организации и социально-политического единства или целостной общины) между соподчиненными и внешними этносами ведет к выравниванию социальных уровней между внутренними этносами, затем следует развитие и распад аналогичный ГСП-АСП, а затем возникает распад с утратой целостности общины, который выдвигает вперед ресурс новой коллективной периферии. И снова возникает циклическое формирование империй со сменой титульных народов. Такое циклическое развитие продолжается вплоть до выравнивания (в идеале глобально, в реальности локально, но так, что локальность не ощущается). – Среда периферии не достигает этого региона выравнивания и, по сути, он исполняет роль глобально равной среды.

Феодальный способ производства (ФСП) – конкуренция внутри этносов за рабочую силу внутри каждого этноса и за землю, на которой она производит аграрную продукцию. Ресурсом является только своя рабочая сила или ее продукция. Военно-техническое преимущество с другими этническими группами отсутствует. И социальное единство каждой из этнических и даже земледельческих общин подорвано и не может быть устойчивым источником-основанием успешной борьбы за конкурентный ресурс.

Такая конкуренция уже не может оставаться силовой (в связи с возможностью горизонтальной мобильности, и это признак появления индивидуализма). С помощью ограничения возможности преследовать мобильность, невозможности отменить мобильность, она становится несиловой и переходит в плоскость конкуренции условий договоров и повинностей земледельца. Имеет ограничение на статус рождения (и родословную). Сословные различия означают связь по рождению с основными профессиями, которые и определяют статус по рождению, ибо в процессе жизни еще профессия не меняется. Это насилие или меч, жречество или крест и земледелие - плуг, позже ремесло - молот.

История как возникновение и распространение техногенных и социогенных ресурсов

По Ойкумене, кроме природных относительно устойчивых ресурсов, в процессе труда постоянно возникают и распространяются новые ресурсы. Они возникают самыми различными действиями и способами. Причем не только трудом-созданием (прибавочный продукт) и взаимопомощью, но и обменом ресурсов и даже применением насилия и разрушения, войны и с помощью принудительной в последующем эксплуатации.

Вообще распространение ресурсов двояко: то распространение, которое выравнивает распределение и уменьшает неоднородность ресурсов, монополизирующих деятельность, влечет прогресс и конкуренцию, равные условия последующего использования. И потому мотивацию. Это влечет через некоторое время социальный прогресс.

Но и неравномерность влечет мотивацию в режиме возникновения монополии и стремления получить дополнительные ресурсы в счет превосходства. Однако, далее монопольное господство образует удовлетворение потребности в безопасности (обычно ПБ2) и резко снижает мотивацию.

Сама неравномерность ресурсов есть результат разделения труда. В масштабах планеты Земля разделение труда и активность человека как формы материи вообще есть локальное нарушение второго закона термодинамики во Вселенной. Но сам факт неравномерности ресурсов может вызвать монополии. Ресурс избыточный всегда является преимуществом. За него идет борьба и ресурс используется для удовлетворения потребности в безопасности, да собственно всех базовых потребностей. Например, Елена для похищения. Чем не ресурс для удовлетворения потребности в любви? Но ресурс дает и часто может давать отрицательный результат ДЛЯ САМОГО ВЛАДЕЛЬЦА И ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ. Сейчас этот феномен ЖЕЛЕЗНОЙ РУКИ РЕСУРСА в сообществах человека именуют ГОЛЛАНДСКОЙ БОЛЕЗНЬЮ. Но он именовался у разных авторов самым различным образом и по самым разным причинам с тем же результатом. Ресурс может губить его владельца, в крайнем случае, его наследников. Так, например, «власть портит человека, см. ссылку. Подобными ресурсами служат все монополии, империя, расизм, колониализм и так далее.

Итак, мы вышли на некоторый уровень обобщений. И на более высоком уровне различение способов производства уже утрачивается:

Если разделение труда возрастает, то возрастает и неравномерное распределение ресурсов как продукции труда. Если возрастает разделение труда, то и мобильность людей и товаров, идей тоже возрастает. Так же возрастает и частота, скорость контактов между людьми. Остановимся на этой точке. Разделение труда дает излишний продукт для других – это и потребность в безопасности 2 личности – ресурс. Но для обмена его нужно общение. Общение возникает не только как потребность обменять или продать ресурс – излишек. Самое интересное, что общение выступает и одновременно как потребность общения в системе Маслоу и преддверие уважения и самоуважения работника своим мастерством и продуктом. Логика труда и обмена результата совпадает со структурой иерархии потребности отдельной (каждой) личности.

Если мобильность возрастает, то и скорость выравнивания неравномерности распределения ресурсов так же возрастает. Монополии быстро идут на убыль. Все это выводы для наших дней в сравнении с ТЕМИ ВРЕМЕНАМИ. Предположительно, с ростом разделения труда опасность монополий падает, текущие монополии исчезают, но скорее появляются новые.

Роль модели способа производства и социальная модель мира

Способ производства есть один из способов типизации и представления динамики социальных структур в истории. Способ производства должен или предназначен выступать как отражение поступательного материального и социально-культурного исторического развития в определенный момент в некотором локальном пространстве Ойкумены (ядре) в направлении распространения на остальную периферию.

Способ производства – не единственная, естественно, модель и представление истории. Она – обобщенная социологическая модель социальной системы как этапа развития общества, причем не всего общества, а очередного передового ядра общества, по отношению к которому остальные сообщества являются периферией более ранних способов производства (или их комбинаций).

В нашем представлении социальный мир в каждый момент состоит из системы сосуществующих способов производства, среди которых существует передовой способ, то есть самый последний и новый на данный момент. Кроме того, существует отстающая среда предшествующего одного или нескольких прошлых уровней (способов), которые взаимодействуют с передовой системой. Таким образом, в современном мире экономика многих территорий имеет многоукладный характер. И внутри каждой территории складывается процесс образования нового способа в сочетании с присутствием старых укладов и способов производства. Скорость распространения последних так высока, что «порядок» ломается и наслоения нового на старое происходит все сложнее с множеством вариантов и возможностей их выбора.

Следует отметить, что настоящая конструкция (или парадигма) исторического процесса не отвечает критерию толерантности политкорректности и нарушает интересы (потребности уважения, дословно «политеса») населения тех регионов, которое (через выражение мнений их элит) считает себя самодостаточным в части социального развития.

Проблема линейности

Из определения и такого представления способа производства следует, что способ не есть характеристика состояния всего человечества и человечества в целом в период, означенный как период данного способа. Это только веха (этап, период) социальных достижений локальной передовой части человечества, которая обычно только начинает влиять на остальное человечество в комбинации с предыдущими структурами и процессами. Какой-либо устаревший и хорошо забытый или плохо исследованный до этого способ производства по ошибке и недоразумению и даже по сознательной утопической теории может применяться через многие столетия в масштабах много больших, чем масштабы его применения в период, когда он был передовым и ведущим (государственный способ производства).

Большая часть человечества до настоящего времени (начало XXI века) никогда не охватывалась передовым способом производства, когда он был ведущим.

Империи развиты относительно широко и существуют до сих пор. Но и в период своего расцвета они не охватывали большую часть Ойкумены, а «расцвели» во вторичном варианте в период колониализма или «буржуазного империализма». Феодализм, мы знаем теперь, не был и не мог быть всеобщим. Капитализм не является всеобщим по факту, хотя научное общество уже бредит «постиндустриальным» состоянием. Не удобней ли было и капитализм в этом «ученом» ключе именовать простенько «постфеодализмом»? Колониализм и миро-империи Э. Валлерстайна не следует считать включением развивающихся стран в капиталистический способ производства, хотя капитализм и влияет на периферию. Однако, подавляющее большинство таких стран мало кто назовет капиталистическими. Иначе говоря, новый способ не утвердился и не стал ведущим в зонах таких стран, и сателлиты остаются периферией такого развития, в рыночном хозяйстве используется дешевая рабочая сила из периферии земледельческих империй и постколониальных империй, где на рынок продолжает отрицательно влиять силовой уклад принципа этнического построения. Недаром Валлерстайн именовал эту систему империей интуитивно, верно указав уровень взаимодействия капиталистического ядра и имперской в большинстве периферии.

Проблема закономерности. Проблема этапности и надстроенности

Существенно понимать, что интерпретация способов предполагает их причины внеличностные, т.е. закономерные. В западной экономике отношение к социальным закономерностям противоречивое. К законам истории там относятся категорически отрицательно. Но это отрицание справедливо в отношении только современного периода развития (вторая половина XX-го века). Для настоящего времени и для Запада с его мощной почти ежедневной (на рынке ценных бумаг) рефлексией в стиле системой Монте-Карло мы с противниками исторических законов спорить не будем. Но мы сошлемся на общепризнанность в западной идеологии таких вещей как цена. «Железная рука рынка», насколько мы знаем, не отрицается западными социологами. Если в области ценообразования исследователь признает закономерности и даже строит кривые спроса и предложения, то и в области более ранней истории и социальных отношений он мог бы предполагать нечто подобное. Мы остановимся только на одном примере.

Способы возникают не как чистые и на ровном месте «изобретения людей», а как отражение массовых потребностей людей в конкретных ситуациях и в конкретное время. Несомнено у каждой идеи может быть свой создатель, но мы узнаем о ценности его через повдение тысяч и миллионов людей, начавших применять ценное изобретение. Сами отражения и главное их прием к исполнению и пользованию тысячами и миллионами, является шлифовкой таких индивидуальных действий «законом больших чисел» или «железной рукой истории». Сотни тысяч идей неверных или опережающих время отвергнуты миллионами современников, а общество отбирает и использует полезные идеи. Так идея денег, рожденная в Лидии (VII в до н.э.), распространилась по Средиземноморью за сто лет.

Каждое новое достижение в среднем опирается на систему предшествующих. И во многих случаях можно показать, что новая идея не может возникнуть или, тем более не может быть понята и принята обществом, без принятия и опыта использования предшествующих.

Мы имеем опыт речных цивилизаций, множества империй, и на них строил свою теорию цивилизаций Арнольд Тойнби. У нас есть и представления о переходах от одной системы к другой. Например, от АСП-ГСП к РСП-ИСП через системы Хеттов, Митанни, Ассирии, Мидии, Персии и второй волны – Крита, Минойской цивилизации, народов моря, Финикии, Аттики и т.д.

Доказательством не случайности появления в истории внедряемых миллионами людей процессов оказывается возможность почти одновременного возникновения социальных структур с доказанным отсутствием культурного влияния или практическим отсутствием возможности влияния. Рыцарство Европы и самурайство в Японии, города в Европе и возникновение торговых городов в Японии.

Мы имеем логическую связь по уровням природы: от психологии человека к психологии масс вплоть до ментальности. Факт существования империй – это не проявление личного деспотизма или высокой харизмы, а вполне закономерность (переходящая из психологической (Милгрэм, Зимбардо) в социальную, например. рабовладение. Аналогично, добавим, и распад империй – не проявление ошибок или предательства личности, а наложение сознательного или неосознанного поведения личности на закономерность. И в этом отношении Г. В, Плеханов сказал все. И потому некто может задержать (например, В, И. Ленин) или ускорить (например, М. С. Горбачев) распад империи, но не остановить его.

Есть и примеры откатов или срывов становления способов производства в некоторых периферийных зонах, соседствующих с ядром. Для этого мы находим объяснения – излишние ресурсы для сохранения старого способа или сохранившуюся ментальность (ресурс ее сохранения).

Все идеи, распространяемые как информация, являются рефлексией. Колоссальное значение (положительное) в истории сыграло 1) христианство и 2) протестантизм, а известное отрицательное значение сыграла достаточно самонадеянная и необоснованная рефлексия Карла Маркса, которая в данной работе и корректируется.

Сами надстройки, их зависимость от предшествующих достижений и есть закономерность – важно понимать механизм (и достаточно найти два аналога). Иерархия Маслоу – психологическая закономерность, нечто подобное действующее для многих людей, становится закономерностью социальной.

Существуют два окончания способа: когда внутри старого способа возникает новый способ и когда старый способ уже не может функционировать и дает поле для рождения нового, еще неясного.

Примечание: Именно английская историческая наука ответственна за то, что деспотизм рассматривается как проявление личности, а не как закономерность. В реальности это закономерность (вероятность ее близка к золотому сечению, в две трети). Убедить англичан, что умеренность королей – это свойство «хороших» английских королей – есть чисто государственная задача тогдашней исторической науки, а то, что английские короли уже независимо от их нрава, фактически не правят, а председательствуют – это не важно. Английский обыватель должен знать, что в его конституционной монархии «правят» хорошая королева. Английская империя – образец культуры, а не источник насилия. Лучшее, что могли сделать и сделали англичане, чтобы не впадать в закономерность – они ликвидировали собственную Британскую империю и создали Британское содружество наций, за что у народов, честных историков и у автора этих строк они находят и всегда найдут искреннюю признательность. Для автора это не тлько экономика, но умение видеть и сознательно использовать закономерности.

Новейшие способы антитеррористической борьбы указывают на то, что социальная культура может падать и народы, особенно политики новых поколений, утрачивают реальный опыт, если он не изложен в нормативной форме социальных закономерностей. Политика из разряда искусств и навешивания «лапши на уши», должна была бы стать профессией и явно позиционировать перед обществом возможности с учетом публичной декларации социальных ограничений. Ее основы и примеры в истории следует преподавать в 12-16 лет в общей школе вместе с психологией, социологией, политэкономией и историей.

Проблема взаимодействия укладов между собой

В Новое и Новейшее время взаимодействия между способами производства резко усложняются. Новые способы «торопят» уход устаревших. Носители и социальные структуры последних пытаются приспособиться, символически выглядеть современно и сохраниться. Сложность резко возрастает.

Объяснение принципа появления и целостности функционирования отдельных сторон способа производства возможно только на использовании механизмов функционирования более мелких частей системы – на основе психологии (и ментальности) людей и этносов. Может ли оно (объяснение) быть множественным? В отдельных неясных деталях , но не в причинах появления и в основном функционировании.

Если один и тот же инструмент описания или моделирования нижнего уровня (иерархия Маслоу) и ряд других открытий позволяет понять почти ВСЕ общие элементы всех способов производства, то мы достигли некоторого уровня целостности.

Удивительно, что Маркс и до него не обращали внимания на социальную структуру иерархии труда. Государство и мануфактура не воспринимались как нечто определенное в социальном смысле, зато социальное неравенство вполне явно ощущалось. Важно, что кое-что Маркс уже знал судя по его известному эссе о бюрократии. Но Маркс оторвал классы и умственный и физический труд от иерархических структур бюрократии. Эта экономия научных сил дорого обошлась науке и обществу.

Если говорят о произволе монопольной власти и личности до капитализма, то этот аргумент (произвол и отсутствие закономерности) давно снят. Произвол таковым и остается, но уже только успехи и поражения в войнах есть результат соединения природных, военно-организационных, технологических и ментальных факторов. Каждый из перечня вполне анализируем и предсказуем. Природа меняется (но медленно), а технология (чаще) выравнивается. А ментальность (грубо и чаще) отражает степень неравенства технологий или символически отражает степень выравнивания технологий. Далее действует теория Врума – если нет преимуществ, тогда нет уверенности в успехе (в уверенной возможности удовлетворить потребность), тогда у большинства нет энтузиазма и мотивации.

Сосуществование способов. В любом регионе на этапе второго и следующих способов производства может присутствовать многоукладность, включая фрагмент нового способа, например, его начальную фазу становления и даже его господство, уклады, прежний и более ранние и элементы структур и институтов предшествующих способов производства. Но в ядре нового возникшего способа господствует ведущий способ.

Многоукладность или многослойность типов ведения хозяйства позволяет более точно видеть и порядок реформирования многоукладной экономики. Общая рекомендация в том, что следует изымать (устранять) из нее наиболее архаичные формы раньше, нежели менее древние формы и институты приведут к тяжелому ресурсному кризису в конкретной социально-исторической системе, носящей архаичные формы.

В изложенной здесь конструкции мы максимально ушли от предшествующего примитива линейного развития. Мы выбрали и сохранили видение поступательного исторического социального и производственного развития, которое в наиболее щадящей (и сохраняющей смысл и значение) форме используют понятие способа производства как системы производственных социальных и культурных отношений. Позже мы покажем, что все циклические конструкции более поздних теорий XX-го века вполне укладываются в эту систему, цикличность динамики способа все же оказывается несколько более сложной для понимания, хотя такая сложность вполне искупается практической полезностью и возможностью современного применения.

Прикладное значение способа

Почему важен объект описания – способ производства? Мы теперь знаем в общих чертах его особенности. Мы знаем, как он будет развиваться во вторичных или в третичных локациях и сообществах периферии. В этом есть и практическое значение полученных научных знаний, поскольку хозяйственные уклады, отстающие от текущего способа, во многом сохраняют свою специфику и свойства.

Если гидравлические цивилизации возникают в Индии и в Китае, то мы представляем себе основные их особенности по данным Египта и Шумера. Если возникают системы Ассирии и Персии, то мы знаем и особенности поздней Греции (государство Птолемеев) и позднего имперского Рима, Это общее в империях прекрасно видел Людвиг Фон Мизес. Если мы знаем развитие полисной Греции, то мы знаем и общие черты полисной демократии Рима, и, может быть, Карфагена. Если во Франции возник феодализм, то его «идеи» передаются на периферию, в Германию, в Восточную Европу и даже влияют на империи, Священную Римскую империю Германии и Австрийскую империю, Российскую империю (хотя бы частично, когда Петр III в свое короткое царствование освободил дворян от службы). Но зная о гибели Рима и предшественников, зная о реформах Диоклетиана или венгерских реформах в Вене, мы понимаем, что распад России и революция в России, как и ее особое восстановление в виде Союза равных республик, не случайности, а закономерности социальные, важные для этого периода имперского способа производства, и средства их смягчения и восстановления империи вполне типовые.

Гибель любого разделения труда (коррекция 2024 "есть признак слома развития" вместо "как") как «путь по лестнице, ведущей вниз»

И в наше время модель способов может быть использована для интерпретации. Модель способа не лишена сложности и внутренних переходов от текущего способа к предшествующему и так вплоть до натурального (атомарного – личность – атом) распада, до социальной плазмы в катастрофе. Например, РСП гибнет через процесс возвращения и прохода сквозь АСП, а откатываясь как бы назад АСП (Рим) превращается в плазму (разорение при Меровингах). Но когда Российская империя (СССР) откатывается вслед за Диоклетианом к фиксированным ценам, к нормированию поставок, обобществлению мелкого бизнеса через промкооперацию и «фондирование» всех ресурсов, а потом сваливается к натуральным повинностям под предлогом «шефской помощи», стройбатам и прикреплению воинских частей к колхозам и земле (военные совхозы), то это не просто напоминает нечто из расцвета тотальных систем на великих реках. Это сама госпожа Клио шутит или гневается над большевиками, собравшимися построить новый мир, но не потрудившимися изучить прежде историю.

Для нас интересно заметить, что вообще, когда общество падает вниз по любой причине, оно как бы возвращается вниз и скользит по исторической шкале способов производства, уровней хозяйствования. Так разрушается разделение труда и меняются социальные формы удовлетворения ведущих потребностей. И это, возможно, тоже некая закономерность, которую, возможно, в будущем стоит пытаться понять.

20 октября 2009

Использованная литература

Список сокращений

ВДИ Вестник древней истории

ВИ Вопросы истории

ВФ Вопросы философии

НАА Народы Азии и Африки

СЭ Советская этнография

Авдиев В. И., История древнего Востока, М., 1953.

Алаев Л. Б., К типологии феодализма на Востоке, НАА, 1977, 4, с. 67-79.

Амальрик А. С. и Монгайт А. Л., В поисках исчезнувших цивилизаций, «Наука», М., 1966, 280 с.

Андреев И. Л., Влияние географической среды на складывание хозяйственных систем доколумбовых цивилизаций Америки, СС. 88-95, Тюменский индустриальный ин-т, Труды, 1969, вып. 7, ч. II, Тюмень

Андреев И.Л., Методологический анализ проблем всемирной истории, ВФ, 1971, 10.

Андреев И.Л., О характере социальных связей в эпоху перехода от первобытнообщинного ситроя к классовому обществу. — СЭ, 1971, 2.

Антонова К. А, Бонгард-Левин, Г.М., Котовский Г.Г., История Индии, М., «Мысль», 1979. — 609 с.

Бонгард-Левин Г. М., Ильин Г. Ф. Древняя Индия. М., 1969.

Валлерстайн И., Анализ мировых систем и ситуация в современном мире, пер. с англ. П.М. Кудюкина: под ред. Б.Ю. Кагарлицкого, СПб.: Ун-т, кн., 2001.

(ссылка на S.Amin Le capitalisme et la rent fonciere in Samir Amin and Kosta Vergopolos, La qestion paysanne et le capitalisme Paris: Authropos, IDEP, 1974, p. 13-14)

Варга, Е., Об азиатском способе производства, в сб., Очерки по проблемам политэкономии капитализма, М., 1964.

Васильев Л. С., История Востока; в 2 т., т.1. М., «Высшая школа», 1994. —495 с.

Васильев Л.С., Стучевский И. А., Три модели возникновения и эволюции докапиталистических обществ, ВИ, 1966, 5

Вебер М. «Объективность» социально-научного и социально-политического познания из сборника Вебер М. Избранные произведения: пер. с нем. – М.: Прогресс, 1990. — 808 с.

Вильхельм Г., Древний народ хурриты: Очерки истории и культуры. М, 1992.

Гайдар Е. Т., Долгое время. Россия в мире: очерки экономической истории – М.,: Дело, 2005. — 656 с.

Гарушянц Ю. М., Об азиатском способе производства, ВИ, 1966, 2.

Гиббон Э. Упадок и разрушение Римской империи, пер. с англ., М., ЗАО Центрполиграф, 2005. — 959 с.

Гидденс Э. Социология, М., Едиториал УРСС, 1999. — 632 с.

Годелье М., Понятие азиатского способа производства и марксистская схема развития общества, НАА, 1965, 1, сс.100-110.(там же работы Ж. Сюре-Каналь и Струве по теме)

Гумилев Л. Н., Древние тюрки, М., Наука, 1967.

Гумилев Л. Н., Хунну, Срединная Азия в древние времена, М., Изд. вост. лит., 1960.

Гумилев Л. Н., Этногенез и биосфера Земли, авт. Дисс. На соиск. уч степ. д-ра геогр. Наук.

Гуревич А. Я., Проблема ментальностей в современной историографии, В книге: Всеобщая история: Дискуссии, новые подходы. Вып. 1., М., 1989, с.75-89.

Дандамаев М. А., Луконин В. Г., Культура и экономика Древнего Ирана, М., Наука, Главная редакция Восточной литературы, 1980. —416 с..

Дандамаев М. А. Политическая история Ахеменидской державы. М., 1985.

Денисова Г. С. и Радовель М. Р. Этносоциология. Учебное пособие для студентов университетов и педагогических вузов, Издательство ООО «ЦВВР», Ростов-на-Дону, 2000.

Джонс А. Х. Гибель античного мира, «Феникс», Ростов-на-Дону, 1997. — 576 с.

Динамика численности населения в Древнем мире http://abuss.narod.ru/Biblio/, ссылка на Козлов В. И., Динамика численности народов. М., 1969, Таблица 12.

Дьяконов И. М., Общественный и государственный строй Древнего Двуречья, Шумер, М., 1959.

Дьяконов И. М., Общественный и государственный строй Древнего Двуречья, Шумер, М., 1959,

Дьяконов И. М., К проблеме общины на древнем Востоке, (Реплика М.О. Косвену), 0- ВДИ, 1964, 4.

Дьяконов И. М., Экономика монархий древней западной Азии, НАА, 1966, 1, с. 47-56.

Дьяконов И. М., Проблемы собственности. О структуре общества Ближнего Востока до середины II тыс. до н. э. – ВДИ, 1967, 4, и 1968, 3.

Дьяконов И. М. Проблемы экономики. О структуре общества Ближнего Востока до середины II-го тыс. до н.э., Вестник древней истории, 1968, 4, с. 29, Примечание 122.

Дьяконов И. М., Рабы. Илоты и крепостные в ранней древности, ВДИ, 1973, 4.

Дьяконов И. М., Месопотамия, М. 1980.

Дюби Ж., Истрия Франции. Средние века. От Гуго Капета до Жанны д’Арк. 987-1460 / Пер с фр. . — М., Междунар. Отношения, 2001. — 416 с..

Иванов К. А., Многоликое средневековье.– М.: Алетейа, 1996. —432 с..

Ильин Г. Ф., Единство исторического процесса, Общее и особенное в историческом развитии стран Востока, М, 1966.

Инка Гарсиласо де ла Вега. История государства инков. Л., 1974.

История древнего мира. Упадок древних обществ. Под ред, И. М. Дьяконова, В. Д. Нероновой, И. С. Свенцицкой, Изд-е 2, испр., М., Главная редакция Восточной литературы издательства «Наука», 1983, [Кн. 3] Упадок древних обществ, Отв. Ред. В.Д. Неронова. — 302 с.

История Древнего мира, в 3-х томах, М., 1989.

История Древнего Рима, под ред. В.И. Кузищина, М., 1981.

История Европы т. 2. Средневековая Европа. – М.: Наука, 1992. — 808 с.

История Латинской Америки с древнейших времен до начала XX-го века, М, «Высшая школа» , 1981.

Источниковедение истории Древнего Востока, под ред. В.И. Кузищина, М., Высшая школа, 1984.-392 с. (имеется издание 2002 г.)

Кёнигсбергер Г.Г., Средневековая Европа, 400–1500 годы / Пер. с англ.: М.: Издательство «Весь Мир», 2001. — 384 с..

Кларк Дж. Д., Доисторическая Африка, пер. с англ., М., Наука, 1977 (о культурном влиянии через диффузию)

Кнабе Г. С., Корнелий Тацит. Время, жизнь, книги, М., «Наука», 1981. — 208 с.

Козлов В. И. Динамика численности народов. М., 1969.

Контлер Ласло, История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы; М.: Издательство "Весь Мир", 2002, сайт http://www.world-history.ru

Косвен М. О., К вопросу о древневосточной общине. – ВДИ, 1963, 4.

Крадин Н. О природе «кочевых империй». Кочевники, мир-империи и социальная эволюция. Сайт http://www.centrasia.ru/newsA.php4?st=1138664820

Кузовков Д. В. Об условиях, породивших различия в развитии рабства и его наивысшее развитие в античном мире, Вестник древней истории, 1954, 1, с. 119.

Кулишер И. М., История экономического быта Западной Европы. 9-е изд. Т. 1-2. . — Челябинск, Социум, 2004. . —1030 с..

Лебон Г. Психология народов и масс., СПб, 1995, с.29-37, 139-142.

Ле Гофф Ж., Цивилизация средневекового Запада / Пер. с фр. . —Екатеринбург, У-Фактория, 2005. — 560 с. (Серия «Великие цивилизации»).

Любарский Г. Ю. Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие, М., Изд-во КМК, 2000. —449 с.

Марков Г. Е. Кочевники Азии, М., Изд. МГУ, 1976. Рец НАА, 1978, 3, с. 211-215.

Марков Г. Е., История хозяйства и материальной культуры (в первобытном и раннеклассовом обществе) – М.: Изд-во МГУ, 1979. —304 с.

Маркс К. Энгельс Ф., Сочинения, изд. 2, М., Госполитиздат, 1955.

Материалы по древней истории стран Ближнего Востока (Шумер, Аккад, Египет, Митанни, Хеттская держава) http://znc.narod.ru или http://www.ancient.ru

Мейман М. Н., Сказкин С. Д., ВИ, 1960, 1, с.83.

Меликишвили Г.А. Об основных этапах развития древнего ближневосточного общества, ВДИ, 1985, 4, сс. 3-34.

Мечников Л. И. "Цивилизация и великие исторические реки. Географическая теория прогресса и социального развития", М., 1924.

Мизес, Людвиг Фон, Бюрократия. Запланированный хаос. Антикапиталистическая ментальность., Пер с англ., М., "Каталаксия", 1993. — 240 с.

Мизес, Людвиг Фон, Экономический и социологический анализ, Пер с англ., М.: "Catallaxy", 1994. — 416 с.

Обмен мнениями. О сборнике «Проблемы истории докапиталистических обществ» - НАА, 1971, 4

Монтескье Ш., Размышления о причинах величия и падения римлян – Избранные произведения, М., Госполитиздат, 1955. —800 с.

Неру Дж. Взгляд на всемирную историю (Письма к дочери из тюрьмы, содержащие свободное изложение истории для юношества) в 3-х томах. пер.с англ., вст. ст. Р. А.Ульяновского М. Прогресс. 1989. — 360с

Никифоров В. Н., Восток и всемирная история, изд-е 2-е, М., «Наука», Главная редакция Восточной литературы, 1977, 359 с.

Новый завет, Изд. Моск Патриархии, М., 1979.

Оппенхайм А., Древняя Месопотамия. Потрет погибшей цивилизации, М., «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1990. — 319 с.

Островитянов Ю. Стербалова А., Социальный «генотип» Востока и перспектива национальных государств, «Новое время», 1972, 12, с.196-220.

Островский А. В., История цивилизаций, - учебник – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2000. — 360 с.

Первобытное общество. Основные проблемы развития, М, Наука, Главная редакция восточной литературы, 1975. — 288 с.

Перепёлкин Ю. Я. История древнего Египта. СПб., 2000.

Поло де Болье М.-А., Средневековая Франция / Мари-Анн Поло де Болье. — М., Вече, 2006. — 384 с..

Психология национальной нетерпимости: Хрестоматия , Сост. Ю.В. Чернявская. – Мн.: Харвест, 1998. — 560 с.

Редер Д. Г., Черкасова Е. А., История Древнего мира, Ч. 1, Первобытное общество и Древний Восток, М., «Просвещение», 1979.

Савельева Т.Н. Аграрный строй Египта в период Древнего царства, М., 1962.

Семенов Ю.И., К вопросу о первой форме классового общества (в порядке дискуссии), «Красноярский государственный педагогический институт. Ученые записки», т. 9, вып.1, 1957.

Семенов Ю.И., Проблема становления классов и государства и в странах Древнего Востока (в трудах советских ассириологов и египтологов). — НАА, 1966, 1.

Семенов Ю.И., Теория общественно-экономических формаций и всемирный исторический процесс, НАА, 1970, 5.

Семенов Ю. И., Введение во всемирную историю. Вып. 1. Проблема и понятийный аппарат. Возникновение человеческого общества. — М.: Изд-во МФТИ, 1997. — 202 с.

Семенов Ю. И., Введение во всемирную историю. Вып. 2. История первобытного общества. — М.: Изд-во МФТИ, 1999. — 190 с.

Семенов Ю. И., Введение во всемирную историю. Вып. 3. История цивилизованного общества (XXX в. до н. э. — XX в. н. э.). — М.: Изд-во МФТИ, 2001. — 206 с.

Сойер П., Эпоха викингов, Евразия, СПб, 2006. – 351 с.

Соловьев С.М. Наблюдения над исторической жизнью народов. М. ООО «Издательство Астрель»: ООО «Издательство АСТ», 2003. — 511 с.

Соловьев С. М., Исторические письма, Собрание сочинений С.М.Соловьева, СПб, 1901.

Спасский А. А., Лекции по истории западно-европейского Средневековья / А. А. Спасский. — СПб.: «Издательство Олега Абышко», 2006. — 288 с..

Спенсер Г. 1914, Автобиография, СПб, 1914, т.2. (из Москин С. А., Герберт Спенсер против тоталитаризма, СОЦИС, 1992, № 2, с. 125-129).

Стариков Е. Н. 1996, Общество-казарма: от фараонов до наших дней, Новосибирск, Сибирский хронограф, 1996.

Стучевский И. А. Зависимое население Древнего Египта. М., 1966.

Татаро-монголы в Азии и Европе [сб. ст.] М., Наука, 1970 -Проблемы Древнего Востока, 1973, № 3, с. 211-213.

Тойнби А. Постижение истории, Сборник, пер. с англ., М., Прогресс, 1991. — 736 с.

Тураев Б. А. История древнего Востока. Минск, 2002.

Турчин П. В., Историческая динамика. На пути к теоретической истории, Пер. с англ. М., Издательство ЛКИ, 2007. — 368 с.

Тюменев А. И., Передний Восток и античность (особенности социально-экономического развития), Вопросы истории, 1957, 6, с. 51-70.

Тюменев А. И. Государственное хозяйство древнего Шумера. М. Л., Изд-во АН СССР, 1956. — 519 с.

Тюменев А. И. Восток и Микены, ВИ, 1959, 12, с. 58.

Утченко С. Л., Дьяконов И. М., Социальная стратификация древнего общества, М., 1970.

Хазанов А. М., Разложение первобытного строя и возникновение классового общества, с. 88-139, в сб. ст., «Первобытное общество, М., «Наука», 1975. — 285 с.

Хазанов А. М., Социальная история скифов. Основные проблемы развития древних кочевников евразийских степей, М., Наука, 1975. —344 с..

Хаммонд Н., История Древней Греции. Пер с англ., М. Центрполиграф, 2003. — 703 с.

Чайлд Г., Древнейший Восток в свете новых раскопок, пер. с англ, М., Изд. ин. лит., 1956.

Чейз-Дан К., Таблицы К. Чейз-Дана (C. Chase-Dunn): “Tables of World's Largest Cities 2250 B.C.”, 1975 http://abuss.narod.ru/Biblio/AncientCities.htm

Черезов Е. В., К вопросу о поземельных отношениях в Египте эпохи Древнего царства. – ВДИ, 1949. 3.

Четвертаков С. А., Семейный портрет в интерьере ампир или почему русский народ рискует на время утратить государственность, Звезда, 1999, 11.

Чижевский А. Л. Физические факторы исторического процесса. М., Изд-во «Москва», 2006. — 72 с.

Шолпо И. А. Ирригация в Древнем Египте. – «Ученые записки ЛГУ», Л., 1941, № 78, серия ист. наук. Выпуск 9.

Штаерман Е. М., Кризис античной культуры, М., Наука, 1975. — 183 с.

Штаерман Е. М. Социальные основы религии Древнего Рима. М., Наука, 1981. — 318 с.

Эйзенштадт Ш., Революция и преобразование обществ. Сравнительное изучение цивилизаций, М.: Аспект Пресс, 1999. — 416 с.

Ясперс К. Смысл и назначение истории: пер. с нем., - М.: Республика, 1994. — 527 с.

North D.C. Thomas R.P., The Rise of the Western World. A New Economic History, Cambridge University Press, 1973. — 170 p.

McEvedy Colin, The New Penguin Atlas of Medieval History, Penguin Books, London, 1992. — 112 p.

Newcomb W.W. Toward an Understanding of War // Dole G.E., Carneiro R.L. (eds.) Essays in the Science of Culture. In Honor of L. A. White. New York: Thomas Y. Cromwell Company, 1960. p. 329, ссылка на Гайдара с. 138).

Weber M., Economy and Society, ed. Y G.Roth and Cl.Wittich, 1978, in 2 vol., Berkeley, Los Angeles.

Wittfogel K.-A. Oriental Despotism. A comparative Study of total Power, New Haven – London, 1957. — 560 p.

В работе использованы материалы Британской Энциклопедии и Википедии (рус) и Wikipedia (engl).

Назад Начало

Назад к "Способам производства в свете системы Маслоу"