Напомним, что Маслоу определенно не относил свою систему к биологическому миру, хотя весь его научный опыт, положенный в систему, кроме высших потребностей, построен (неформально, но фактически) на его экспериментах и наблюдениях над высшими приматами.

Потребность в уважении в свою полную силу раскрывается только после понимания актуальности иерархии потребностей в биологическом мире.

Иерархия потребностей, развернутая открытием Абрахама Маслоу, существует не только у человека, но и выполняется в основных своих элементах в биологическом мире, у высших видов животных. Этот доказываемый здесь тезис находится в противоречии с устоявшимся общим мнением, к которому пришло научное сообщество психологов и социологов 1960-70-х гг., о чем, например, говорится в весьма уважаемых обзорах [Немов Р. С., т.1., с. 401].

В последние годы современные этологи со своей стороны на основе результатов биологических исследований второй половины XX века начинают изменять общее мнение о роли биологического фактора в окружающей социальной жизни.

Оценив значение иерархии потребности Маслоу в анализе поведения человека в социальных трудовых иерархиях и получив впоследствии по поводу этой теории и выводов, на ней построенных, определенные сигналы или признаки недоверия в традиционной социологии, в частности, среди экономических социологов к теории иерархии потребностей, мы ощущаем необходимость оценить место такой теории и ее основной структуры в социуме вообще, а для этого следует понять происхождение иерархии потребностей в своих истоках. И наше обращение к биологическому началу является совершенно обоснованным шагом в традициях филогенетического подхода, порожденного методологией исторического (или точнее, динамического) материализма, который остается ценнейшим инструментом исследования как социальных, так и досоциальных систем.

Самые первые данные указывают на существование нижней части иерархии потребностей у высших позвоночных. Более пристальный взгляд позволяет обнаружить и зачатки всех высших потребностей.

Внимание, обращенное к биологическому миру позволяет выявить детали, которые не мог в силу практики и ее значения оценить автор теории иерархии потребностей. Мы остановимся сначала подробно на потребности в безопасности межвидовой борьбы (потребность безопасности I), затем обратимся к биологическим истокам и происхождению статусных или ранговых механизмов. Это позволит подойти к досоциальной трактовке того, что в социальном мире носит имя потребности «уважения». То, что хорошо скрыто у человека в культурных элементах современного общества, достаточно явно прослеживается в ранних стадиях биологического мира. Не проводя ни в коем случае параллель в социальных элементах (в т.ч. и в части использования труда других), мы все же обнаруживаем ту же биологическую основу (потребности) внутрисоциальной борьбы за ограниченные ресурсы, что свойственна и животному миру для тех видов, которые имеют внутривидовую конкуренцию.

Потребность выживания в межвидовой борьбе как потребность безопасности I

Речь идет о потребности в самой жизни. В биологическом мире потребность в секундном реагировании в момент внезапного нападения биологического врага весьма велика. При межвидовой борьбе нападение противника не самое частое событие из перечня возникающих потребностей. Однако, оно самое важное с позиции сохранения жизни. Готовность к мгновенной реакции на опасность, на угрозу секундную указывает на то, что сама особь рассматривает такую безопасность выше простых физиологических потребностей, голода и жажды, даже очистки организма. Кошка, например, в течение дня или более не может ни есть, ни пить, если помещена на «чужую» территорию, опасность (неизвестные запахи) которой она ощущает, пока ее опыт многих часов безопасности не убедит в обратном.

Человек очень редко и в самых криминальных ситуациях находится в таком состоянии. Достаточно представить девушку, которая на пути домой поздно вечером прячется в парадной, чтобы не встретиться с компанией подгулявших парней. Теперь достаточно представить, что это состояние (замирание, проверка безопасности) звери испытывают достаточно часто, не менее чем несколько раз в день, или находясь на чужой территории, или при признаках опасного соседства с заклятым врагом (признаки – это запахи, остатки чужой активности, шорохи или звуки).

Существенно отметить, что отсутствие безопасности I в системе социальной является существенной погрешностью теории потребностей, но эта погрешность возникает для уже ушедшего в историю периода социальных отношений. Речь идет о рабовладельческом обществе – физическом нападении одной общности на другую в представлении «чужих» как «не людей». Безопасность I важнее многих и важнее потребности обычной безопасности II – вот почему крестьянин готов выполнять барщину или отдавать свой хлеб при угрозе внешнего вторжения. У Питирима Сорокина она могла именоваться групповой безопасностью – но это верно для строго определенного исторического периода, о котором мы будем говорить позже.

Первое дополнение к иерархии Маслоу

Итак, мы дополняем систему Маслоу потребностью безопасности I и можем формировать до семи уровней потребностей в высокоразвитом животном мире, каждый из которых условно надстраивается над другим и является условием появления следующего, более высокого.

Потребность в безопасности физического выживания I (секундная, минутная).
Физиологические потребности уровня метаболизма.
Потребность в безопасности II (как потребность устойчивого ресурсного обеспечения всех циклов метаболизма на длительный период, но предшествующая по частоте, основным процессам размножения).
Потребность в продолжении рода и выведении потомства.
Потребность в общении, обеспечивающая формирование парных контактов, групповую безопасность, групповые (инструментальные) формы овладения ресурсами и охоты, научение подроста и всех групповых форм поведения на животном уровне.
Потребность в уважении (статусе), возникающая как форма ранжирования при внутривидовой конкуренции за ресурсы, но становящаяся объективно необходимой для спасения стада, группы или популяции в напряженных ситуациях (как результат сформированного биолого-культурного института в условиях еще более опасных для вида столкновений с другими видами или с природными катаклизмами) – это определение дается вплоть до результатов исследований в следующем разделе.
Потребность в игре, творчестве, любопытстве и риске, важная для развития или расширения инструментальных средств.

Сразу следует оговориться, что система (1-7) не существует с самого начала органического мира и до его прекрасного настоящего, а развивается, выделяется и разделяется, конкретизируется в процессе биологической эволюции.

Мы не будем говорить о порядке возникновения иерархии потребностей в биологическом мире, а остановимся только на иерархии потребностей птиц, млекопитающих и предпочтительно ближайших предков человека – приматов.

Физиологические и безопасности II потребности

Физиологические потребности не вызывают проблем в интерпретации. Сложнее обстоит дело с потребностью в безопасности II. Мы далеки от того, чтобы предполагать нечто разумное в беспокойстве биологических особей по поводу их заботы о будущем хлебе насущном, гнезде или логове. Множество действий этого рода вмонтированы непосредственно в генетические механизмы (как формирование убежища для последующего выведения потомства или высиживания яйца) так, что поведение конкурентов, лишенных такого «беспокойства» или, мы говорим, потребности, ухудшают возможности выживания популяции или отряда. В реальности мы сами наследуем от животных вмонтированные генетически остатки биологических потребностей. С другой стороны, можно предполагать, что сам отбор за миллионы лет формировал сначала поведенческие выработанные и отобранные конкуренцией паттерны (модели поведения), а потом в связи с генетическим отбором эти беспокойства на опасности сформировались как генетически поддержанные. Поиск места отдыха и даже мочеиспускания, дефекации или еды – это и проявление потребности в безопасности I, но в ситуациях уже устойчивого «мира», «своей» территории с отложенной агрессией – навык «заботиться» о своей территории, своем логовище – можно интерпретировать как потребность в безопасности II.

Действительно, уверенный в безопасности I зверь использует освоенное и теперь «безопасное для него» пространство и эту (удовлетворенную) потребность для того, чтобы пометить территорию как свою (собаки, коты). Можно считать, что таким образом у особи возникает реакция спокойствия или безопасности: «здесь я уже был, и было безопасно, это мое привычное место». Промежуточные фазы такого процесса – формирование установки с рефлексивной оценкой «здесь уже было безопасно». Потребность безопасности далее инвертирована от чисто физиологической потребности (дефекация или мочеиспускание) и потребности в безопасности I в потребность знаковую или, скажем, статусную. Она переходит в символическую плоскость: «я делаю опасное действие и оставляю свой след, назначая данное место своим и безопасным, я делаю дело, которое в состоянии опасности бы не сделал, теперь это территория моя, о чем я таким знаком всех и оповещаю». В реальности, безусловно, зверь так не мыслит, но результат примерно такой – «привычно, пахнет мною», или, наоборот, «появился чужой, внимание». Если зверь на воле, то у него возникает и хозяйская территория.

В подтверждение «порядка» мы приводим формирование «запасов на зиму» как навык и потребность (белки закапывают корм – зерна, ядра, но не помнят, где он точно находится, мыши, кроты готовят склады зерен на зиму). Несомненно, по частоте, объему работ и важности работ – это третий уровень в нашей системе после безопасности I и физиологии.

Сон и отдых особи требует определенной безопасности. И факт отдыха сам по себе является знаком наличия удовлетворенности и фазой удовлетворенности всех потребностей первых двух групп потребностей - безопасности I и физиологических.

К потребности в безопасности и I, и II, примыкает потребность в стадном сплочении, из которого вытекает как парная семья, охраняющая подрост, так и стадная организация многих животных. Например, при сравнении плотоядных млекопитающих, как медведи, львы, с копытными, например, с антилопами, вытекает различное отношение к поведению популяций. Крупные хищники почти никогда не являются добычей, а копытные – почти всегда. Потребность в безопасности у копытных не удовлетворена, потому и спаривания их, и роды их протекают быстро, и гнезд они не строят, чутко спят и быстро пьют. Но отсюда и следует размер групп. Копытные объединяются в большие стада, а хищники, например, львы и волки, живут отдельно, но если и объединяются, то для охоты в малых группах. Возможно, стаю или стадо как образ жизни назвать примитивным «социальным институтом» в животном мире, возможно, также, что уже решен вопрос о роли генетических элементов в таком общении.

Таким образом, безопасность I и II определенным образом конвертируется в общение (стадность или стайность, колонии птиц , птичьи базары для размножение) для тех животных, которые подвергаются охоте и успешному нападению хищников. Общение частично становится элементом безопасности ранее и как предусловие продолжения рода, размножения. Дело в том, что на плотное стадо или стаю напасть, как и вырвать жертву значительно труднее.

Потребность в любви и принадлежности

Четвертым является продолжение рода и воспитание подроста. Мы знаем, что на низших или относительно низких формах жизни размножение и продолжение рода идет вместе с процессом гибели родителей (рыбы, частично насекомые, иногда птицы – глухари, звери в момент брачных игр частично теряют свойство самоконтроля и контроля и обеспечения безопасности – брачные игры и сигналы). Мы не рассматриваем такой уровень - он генетически уже проверен и, вероятно, оптимален.

Как кажется, мы видим, что борьбе за лучшую самку часто предшествует и ранжирование самцов в играх и в реальных схватках, последнее выступает как предусловие спаривания и выбора самки. Таким образом, может возникнуть иллюзия, что потребности в любви или привязанности предшествует нечто вроде потребности в уважении. Однако, для подроста в целом – до первого спаривания - сначала привязанность, потом внутривидовое общение, а потом в играх и игровых схватках возникает ранжирование уже до первого брачного коитуса – и все это онтогенетически соответствует порядку иерархии, последующие столкновения – это видимые нами в беспорядке надстроенные повторяющиеся циклы различных потребностей.

Потребность в любви и привязанности – у животных это потребность в спаривании и выведении потомства. Наша потребность в любви имеет происхождение именно отсюда.

Потребность в общении

Потребность в общении. Она начинается в связи с принадлежностью, т.е. идет, как это естественно ожидать, с ближайшего нижнего уровня. Значение общения в следующем. Опыт животного мира, в частности, и в зоопарках, и социального, тем более, мира показывает, что без передачи инструментального опыта выживаемость вида в животном мире резко падает. Котята с меньшей вероятностью ловят мышей, птицы могут не научиться летать и т.д. Общение в животном мире часто служит и частью групповой защиты (у стадных животных и в колониях птиц). Роль общения возрастает в живом мире вместе с ростом качества центральной нервной системы. Эта роль находится в определенном соотношении с наличными средствами защиты. Чем меньше индивидуальная защита, тем больше роль общения как инструментального средства выживания – отсюда малая стайность хишников и большая стадность травоядных. Кроме того, пропорции хищников и травоядных обусловлены известной объективной иерархией растительной массы, травоядных и плотоядных. Для травоядных и средних хищников роль общения в обеспечение группового поведения, требующего обмена информации и взаимной координации, становится необходимой частью. Групповое поведение на охоте и на отдыхе формирует резкое снижение общих затрат популяции или стаи на выживание. Загон жертвы в облаве – это один пример. Индивидуальная охота каждой особи в отдельности требует много более усилий при низкой эффективности. Одна большая жертва на одного хищника-охотника – совершенно не адекватна расходам охотника. Более того, при этом в отсутствие стаи большая часть жертвы пропадет.

Другой пример. Стая или стадо оповещается об угрозе от часового или сторожевого члена стаи - в индивидуальном выживании особь просто не высыпалась бы, а вероятность ее гибели резко возросла бы. При стайном поведении с часовым почти вся стая может достаточно безопасно высыпаться. Здесь мы видим, как потребность безопасности I влечет потребность в общении.

Только после этого экономического «анализа» становится очевидной роль общения как механизма построения важной сигнальной системы (уже знакового, небиологического происхождения), а обучение поведению и в т.ч. знакам общения – усваивается в импринтинге, в обучении, но не является генетически обусловленным механизмом, хотя, скорее, можно говорить о доли того и другого в каждом конкретном случае.

Потребность в творчестве в биологическом мире

Прежде, чем говорить о потребности в уважении, мы остановимся на более простом вопросе – потребности в положительном преодолении неопределенности через действия или наблюдения, т.е. на потребности «в творчестве» по Маслоу. Для биологических особей она выражается как потребность в игре. В зависимости от обстоятельств и среды потребность в игре может воспроизводиться в различной степени, например, среди хищников, крупных зверей в саванне. Часто играют домашние звери, к этим же формам можно отнести ласки домашних зверей с хозяевами, например, на прогулке собака просит хозяина кинуть палку, а кошка приходит поластиться, когда сыта.

Специальные эксперименты с крысами в «раю», т.е. в вольере, где есть все для крысиного счастья, включая разнообразную еду и приспособления для игр, у части особей возникает возможность проявить исследовательскую активность. Наиболее динамичные «творческие» субъекты испытывают судьбу на прочность, заходя в лабиринт, известный как «угроза». Именно, на краю «рая» устроен вход в лабиринт, откуда пахнет кошкой – это для крысы генетически зарезервированный сигнал об опасности. В эксперименте часть крыс – творческая часть или по Маклелланду, «мотивированная на преодоление», - начинала свой путь по лабиринту и шла до конца.

Многократно отмечено, что обезъяны, заигравшись, забывают даже о еде, которая им предлагается. Высшая потребность может задержать, отложить исполнение низшей потребности, если не у всех, то у многих. Игры влекут столь сильное желание у шимпанзе, что молодые особи, которых не кормили в течение 15 часов, в 40 процентах случаев выбирали игру с другими обезьянами, а не пищу [Швыркова Н.]. Для нас это означает следующее: 60 процентов, грубо две трети (золотое сечение) выбирали все же пищу, и это говорит об определенности иерархии потребностей, понятно, чем больше времени, тем больший процент будет бросать игру. Второе, существует существенный процент особей, которые продолжают играть, и это означает, что игровые элементы вовсе не чужды, т.е. предполагают реальную возможность творчества.

Итак, у зверей, как у людей есть и интерес к игре, и к риску, и даже, к игровым «зависимостям» не хуже телемании или Интернет-зависимости.

Мы отложили тему потребности в уважении в знак важности темы, как для животного мира – начала этой темы, так и для ее реализации, развития в природе и жизни человека. И теперь мы приступаем к ней.

В чем биологизм стремления к статусу? Уважение - потребность или инструмент внутривидовой конкуренции?

На данный момент анализа все прочие потребности определены нами как биологические в отличие от культурных мотивов их удовлетворения. Не проясненным остается вопрос, существует ли физическая потребность в уважении или статусе? Является ли она биологическим свойством индивида или особи, возникает ли она, как и метапотребность или как голод? Рассмотрим феномен подробнее.

Первый взгляд дает лишь один вывод - уважение для своего появления требует общения и зиждется на нем. Без общества, или в одиночестве, нет ни статуса, ни «уважения», ни потребности уважения. Заметим, к теме примыкает и метапотребность в «унижении» или «уничижении». Позже мы вернемся к этой детали.

Начнем с того, что говорить - некто или особь имеет потребность занимать определенный ранг - невозможно без указания на то, что ранг не является фактором только этого одного индивида или особи. Ранг является продуктом целой группы или «институтом», причем этот институт и ранг субъекта наблюдения есть функция не только действий этого субъекта, но всех участников института одновременно, причем еще функция, распределенная во времени, иначе говоря, это функционал от множества взаимосвязанных поведений субъектов:

R (C1) = F (Поведение С1, Поведение С2…, Поведение СN)

или, точнее:

{ R (C1), R (C2),…, R (CN)} = F (Поведение С1, Поведение С2…, Поведение СN).

Уже отсюда следует, что ранг как результат и соответственно то, что мы называли до сих пор потребностью, не может быть в этой интерпретации (в этом контексте толкования как механизма возникновения) чем-то индивидуально биологическим. Так, если я существую один на необитаемом острове, то вполне могу уважать себя индивидуально, но тогда самоуважение мое представляет вырожденный случай – уважать некому.

Другими словами потребность не возникает. Значит ли это, что здесь нет биологии? Если расширять тему, то в одиночестве нет человека вообще – его род исчезает, он не формируется как человек. Но мы не делаем же из этого результата вывода об отсутствии потребности в общении – это действительно вырожденный случай. Зато в кампании с Пятницей или с десятком пиратов моя потребность взаимодействует с их потребностями. В результате возникает ранг – уровень. И при этом безопасность моя не удовлетворяется только моими действиями, но множеством действий конкурентов во взаимодействии со мной, во взаимодействии с их стремлением к собственной безопасности.

Рис. 17. Ранжирование и реализация потребности уважения – результат – неравномерное распределение ресурса или порядка его использования.

На первый взгляд биологически такая потребность не есть потребность организма, поскольку ее удовлетворение зависит не от моего состоянии, но от множества других состояний и от результата наших взаимодействий и сил. Более того, соотношение этого взаимодействия зависит от того, насколько дефицитны ресурсы в нашем окружении, когда все у всех есть, мы, каждый из нас, можем существовать почти независимо.

Ранг, таким образом, возникает в качестве правила, порядка или «права» на распределение или использование ограниченного ресурса после некоторых взаимных действий, формирующих т.н. ролевые ожидания. Сложившиеся взаимные ожидания и есть факт установления ранга, статуса.

Итак, мы видим «институт» как «соглашение по поводу некоторого рода …», если опираться на раннее определение Бронислава Малиновского [БМ. Научная теория культуры, с. 46, 51-53], а именно, мы видим «ранг».

Далее в оценке нашего объекта мы находимся на «парадигмальной развилке».

Первый путь - рассматривать «потребность» открытого института в духе Т. Парсонса и его эмерджентных (порожденных на уровне системы) свойств в духе «возникшая ранговая система требует…». Мы отвергаем этот путь в никуда. Для объяснения системы мы должны показать, как и отчего она возникла, и только потом - использовать высшие объяснения и закономерности, выводить их особенностей группирования и функционирования низших. Иное есть простое описательство, обрамленное в научный декор.

Второе решение. Оставаться на уровне психологии одного человека и строить структуры из понимания микровзаимодействий, возводящих систему. При этом мы понимаем, что уровень одного изолированного субъекта в данном случае не подходит. Мы должны выйти из порочного круга изоляции, предполагая недостаточную широту рассмотрения проблемы.

Давайте, выйдем из существующих границ следующим образом. Уточним искомое. Что такое уважение? Что есть цель отдельного человека в этой части? Уважение как символ, ранг как символ? Не стоит ли тогда всем членам сообщества, особенно самым бедным, раздать почетные грамоты о «взаимном уважении, свободе, равенстве и братстве»? И дело с концом!

Не вполне. Действительно, имеются люди, которые видимым образом не прилагают усилия, чтобы достичь уважения и в то же время уважения получают, с другой стороны, существуют другие, которые стремятся добиться почета и уважения, но его не приобретают. Что же может стоять за статусом или уважением? Если присмотреться к атрибутам или признакам наличного, уже полученного «уважения», то мы увидим, что ранг означает в глазах уважающих, определяет вполне зримые возможности и потенции или предполагаемые остальными возможности: более простой и даже предпочтительный доступ к ресурсам, информации, во многих случаях к благам и материальным и финансовым ресурсам, к ресурсам свободного времени других «уважающих» (их) людей в том смысле, что они могут просить или заставить других людей потратить свое время и силы на нужные им цели.

Иногда мы видим и обратный результат – окружающие начинают проявлять признаки «уважения» к человеку, который демонстрирует материальные признаки (или символы) уважения, из чего, кстати, часто возникают и ошибки, и определенный способ мошенничества (с документами, престижными марками автомобилей и одежды).

Таким образом, наше внимание обращено на триаду: уважение – ранжирование как различие между потребителями – доступ к ресурсам. Доступ к ресурсам или распоряжение ими, рассматривается в социологии обычно как «власть». И не только в социологии - ранжирование внутри одного стада или стаи в примитивной форме имеет место и в биологии. Мы вынуждены начать рассмотрение темы уважения с проблемы истории распределения ресурсов как возможного истинного источника уважения.

Ранжирование в совершенно явной и четко описанной форме существует уже у высших стадных млекопитающий и даже птиц [Дольник В.Р.]. Недостаток рассуждений некоторых этологов состоит в следующем: феномен, найденный в природе и сопоставимый формально с социальными объектами, оказывается истиной в последней инстанции – истиной окончательной и не подлежащей анализу. некоторых уже не волнует даже природа происхождения явления хотя бы в биологическом мире. Если есть в биологии. То что же говорить о социуме – вытекает по-умолчанию. Но для нас, поскольку мы ищем первопричину, важен именно момент и условия появления формы поведения. Устойчивость ранжирования в развитом биологическом мире принуждает нас обратить внимание на более ранние периоды эволюции.

Мы знаем, что ранжирование в биологическом мире опосредовано прямой периодической агрессией конфликтующих сторон в стае, т.е. совокупностью кратковременных парных конфликтов, которые могут завершаться полным или групповым ранжированием (в небольшой стае прямой последовательный порядок или в большой стае и колонии порядок по уровням - первая группа – вторая группа и т.д.). Иногда, как мы знаем, большая семья хищников не терпит конкуренции и изгоняет конкурента или выросших детей, сохраняя в стае мир.

Таким образом, ранжирование и на том уровне развития уже определенно существует, поэтому мы переходим к еще более ранней фазе – возможному отсутствию ранжирования при низкой плотности особей и отсутствии регулярного общения, при индивидуальном образе жизни.

Предполагая отсутствие конкуренции за текущие ресурсы, мы выбираем следующую исходную позицию для анализа.

В разреженной среде, изобильной биологическими ресурсами питания, некоторый вид осуществляет типовую «агрессию» по отношению к конкурирующим видам или при защите от хищников или при нападении на травоядных или более мелких хищников как на добычу, эта агрессия является нормальной для выживания вида, см. рис. 17.

Рис. 17. Агрессия в межвидовой конкуренции при метаболизме биологического вида

Далее представим себе, что плотность популяции определенного вида возросла, и биологических ресурсов для выживания недостаточно. К нехватке можно отнести и недостаток самок для спаривания, и конкуренцию самцов, борьбу за место гнездования и т.д. Имеются все основания предполагать, что при переходе от схемы 1 к схеме 2 в начальный момент механизм конкуренции сохранится. Форма в межвидовой борьбе будет перенесена в такой начальный момент на конкурента внутри вида. Ситуация представлена на рис. 17

Рис. 18. При увеличении плотности популяции возникает парный конфликт особей - агрессия во внутривидовой борьбе за недостающие ресурсы. Он дополняет усилия межвидовой борьбы. Расходы на метаболизм при возрастании плотности популяции относительно ресурсов и при отсутствии ранжирования возрастают и. возможно, удваиваются. Этот период, вероятно, относится ко временам биологических видов с примитивной нервной системой, которая в основном должна была обеспечивать движение особи (палеозой и мезозой). Существенно, что в тот период нервная система не могла обеспечить развитые процессы торможения в центральной нервной системе.

Далее мы переходим к анализу процессов, происходящих при агрессии и ее завершении..

В момент единократного конфликта мы, как и в современном обществе у индивида, предполагаем у особи некоторые, уже появившиеся в результате эволюции, или все элементы потребностного цикла, соответствующие обычному удовлетворению потребности (афферентный синтез, см. гл.1). Мы видим, прежде всего, способность особи к различению других особей в популяции, стае, возможность оценки угрозы (обстановочную афферентацию - оценку силы противника), сопоставление с прошлым опытом и принятие решения о вызове или отступлении, сдаче. Следует отметить, что на этом этапе эволюционного развития, возможно, прошлый опыт у особи еще не учитывается.

Далее, мы можем предполагать акцию агрессии или бегство или сигнал об уступке, сдаче, отступлении. Для несовершенных биологических видов возможно отсутствие части процессов мышления в силу слабого развития процессов центральной нервной системы.

Второе, оценим ситуацию с позиций иерархии потребностей. Простым физиологическим потребностям участника конфликта противостоит его неудовлетворенная потребность в безопасности I. После столкновения в борьбе положительный или отрицательный результат должен запоминаться как условный рефлекс («этот противник меня слабее» или «он сильнее»). Такое требование уже предполагает наличие условных рефлексов, т.е. минимально, памяти. Именно, столкновение конкретных особей запоминается тогда, когда объективно существует возможность формирования условного рефлекса, например, в виде «мой голод или моя потребность при этом противнике (условии) может удовлетворяться без ущерба» или «я должен отложить свои физиологические потребности – этот конкурент (условие, при котором начинается потребления) очень опасен». Фактически отступление одной особи перед другой при потреблении (подчеркнем, при удовлетворении потребностей) означает установление порядка потребления. Вторая и каждая следующая особь использует то, что осталось от предыдущего. И только тогда мы получаем (на биологическом уровне, в этот начальный и не совершенный момент) определенный порядок потребления.

Таким образом, уплотнения среды обитания, т.е. рост «общения», повторные столкновения и «знакомства», приводят и должны приводить рано или поздно к развитию центральной нервной системы, к тонким функциям различения особей, к развитию памяти и ее использования, к формированию начатков мотивационного процесса (именно, фиксации ранга соседа в стае в виде различительного условного рефлекса – этому уступить, этому не уступать). Эти установки состоят в том, что у каждой особи в сообществе, стае, стаде, семье, родовой группе или популяции возникает список сильных конкурентов, которых следует опасаться, и список слабых конкурентов, которых можно просто игнорировать. Это развитие представления (и памяти) у каждой особи и приводит к ранжированию в группе как результату. Отметим, что новый механизм возникает исходя из поведения двух особей в конкретном процессе удовлетворения потребностей, но приводит к формированию общей пресоциальной структуры.

Теперь представим, что на некоторый момент ранжирование в группе при потреблении произошло. Далее, с учетом установок возникшая система ранжирования начинает работать иначе, особь ждет своей очереди на потребление при распределении ресурса. Конфликтность резко снижена, она заменена памятью об исходном конфликте, зафиксированном в ранге (конечно, «ранг» - это наша модель – в реальности каждая особь знает своих оппонентов «в лицо»). Поскольку с ростом и развитием молодого поколения ситуация изменяется, то можно считать, что вместо прежнего постоянного конфликта в сообществе ведется периодическая коррекция ранжирования, например, одна (коррекция) на n циклов потребления средней особи. Тогда схема приобретает другие формы см. рис. 19.

Рис. 19. Сокращение расходов на конкуренцию.

Как видно из схемы 19 расходы на метаболизм резко падают, что делает выживание и доминирование биологических видов, получивших описанное выше преимущество над видами без такого преимущества, безусловным.

Уточним новые требования и особенности поведения. Какие же преимущества должны иметь биологические виды? Прежде всего, они должны получить или уже иметь условные рефлексы, т.е. возможность запоминать. Этот уровень полноценно появляется в центральной нервной системе теплокровных (птиц) и позже млекопитающих, поскольку высокое качество регулирования центральной нервной системы возникло как результат обеспечения поддержания постоянной температуры тела. Полноценные условные рефлексы формируются у птиц и млекопитающих. Кроме того, они должны различать не только своих от чужих, но отличать каждую особь в своем стаде (стае) как уникальный субъект. А символические угрозы перед агрессией известны уже у змей (пресмыкающиеся), когда каждая из двух особей пытается поднять голову выше другой. Поскольку дрессируются и птицы (они же имеют ранжирование), то фраза относится и к ним.

И второе. Инструментальные поведенческие результаты в уплотняемом сообществе биологического вида возникают автоматически. Они не являются «общим изобретением или договоренностью» некоей «талантливой» популяции, как хотелось бы сказать социологу – холисту в применении к современному обществу.

Мы видим, возможно, первый биосоциальный или биологический «культурный» институт, обусловленный проблемой возрастания плотности популяции, как это изложено у последнего философа-энциклопедиста Европы, Герберта Спенсера [Спенсер Г., с. 13, 44-51, 67, 288, 396] и у Эмиля Дюркгейма в «Разделении труда» [Дюркгейм Э. , СС. 248, 278-280]. Как мы предполагаем и видим на примере рождения новых отношений, от культуры (которая может именоваться как «мир и любовь или мир и порядок») здесь практически ничего нет. Но на основе парных действий рождается и начинает существовать непроизвольный результат макроуровня, уровня популяции, который ведет к минимизации общих потерь энергии в популяции, и образует популяционные преимущества как вида по отношению к другим видам, так и одной популяции вида в отношении других, отставших в (пресоциальном) развитии.

Понимая механизм формирования привычек и повторяющихся действий у особи, индивида в процессе удовлетворения потребности (схема: потребность –> мотив –> установка), мы можем утверждать, что ранговое отношение – это взаимная установка на определенный характер (взаимного, парного) поведения в момент использования или потребления ограниченного ресурса. Старший по рангу А ожидает, что Б ему уступит, и смело приступает к использованию ресурса. Участник ранга Б ожидает активности оппонента А и имеет установку уступить участнику А ресурс. Потому установки А и Б – это не только личные установки каждого в отдельности. Это негласная практика – договоренность взаимного поведения по умолчанию. Установка А здесь есть отношение А к Б, а установка Б есть отношение Б к А. Позже при развертывании анализа отношений в иерархии труда мы будем использовать этот результат. В отличие от прошлых утверждений (см., например, Шибутани, 1969, Социальная психология, М.) о ролевых ожиданиях в группе в данном случае мы твердо представляем, что таким ожиданиям предшествует, и как такие ожидания возникают. Термин «ролевые ожидания» мы используем исключительно как сформировавшийся в реальном опыте, практике (столкновений) прогноз на поведение оппонента (или экспектация (дословно – ожидания), т.е. в нашей системе терминов - определенная опытом прогностическая установка - антиципация) при одновременной сложившейся собственной поведенческой установке.

Итак, в биологическом сообществе ранжирование, как мы показали, заменило символически реальные акты агрессии. Переход от столкновения к оценке сил по символам или по внешнему виду (размер гребня, сила шума или рычания, иногда авторы отмечают даже такой фактор как настойчивость или «настырность» более слабой, но упорной особи). Агрессия и чрезвычайные усилия борьбы каждого с каждым в популяции постепенно заменяются тестовыми символами «проверки» статуса. Это сигнал «Я старше» и ответы «Посмотрим!» или второй альтернативный ответ «Согласен - подчиняюсь». В конечном счете, в сложившейся системе, это приводит к значительному снижению агрессивности в популяции или в обществе. Снижение агрессивности ведет далее к возможности роста кооперации, открывает путь к дальнейшему сотрудничеству взамен столкновений.

Аналогичные замены агрессии на ранжирование существуют и в социуме. Это, например, дипломатия. Такой фактор мы видим на путях возникновения статуса больших социальных общностей – наций, народностей, племен. В этом смысле становится понятной забота, например, о статусе «великой державы».

В современном транзитивном обществе, например, в России, со слабо фиксированными статусами, не упорядоченными отношениями и еще неупорядоченной ранговой системой, мы видим обостренную борьбу амбиций как реализацию потребности уважения, например, в политических партийных структурах. Вопрос формирования т.н. «общества» имеет прямое отношение к продолжению и развитию темы статусов (и распределению ресурсов и их обобщенного представления в форме собственности). Когда общества нет, или оно себя еще не осознало (на осознало своих потребностей - целей), тогда партии, если не считать их потемкинские изображения в символической чиновной демократии, представляют собою только группы амбициозных людей. Это, говоря на биологическом языке, вожаки без стай. Стремление к политической власти именно в отсутствие мощных реальных потребностей остальных членов общества (90-е гг) оставляет в такой борьбе только борьбу амбиций. Как только возникает осознаваемая общественная потребность, реализуемая через объединение, для амбиций вторых, третьих лиц в любой партии просто не остается место - десятки тысяч людей (членов движения или партии) «ставят их на место». Впрочем, тема требует отдельного обсуждения – мы демонстрируем здесь лишь важность аспекта потребности уважения и распределения ресурсов в обществе в политической жизни.

Влияние семьи как необходимого элемента общения и формирование символической системы для ранжирования.

Параллельно или несколько позже, с развитием сложной центральной нервной системы, возникает усложнение формирования взрослой особи из подроста и как следствие забота родителей о потомстве, передача опыта и т.п. Это процесс постепенно формирует групповую или парную семью (птицы и млекопитающие), главная цель которой обеспечить безопасное воспроизведение потомства и передачу опыта. Последний в основном передается в биологическом мире по принципу импринтинга.

С позиции ранжирования семья или род действиями родителей формирует стереотип и установки поведения младших в отношении старших задолго до становления взрослой особи, до формирования ее ранга в стае, стаде, до борьбы и до конкуренции потребления. С учетом импринтинга высокого уровня в биологическом мире, который в развитой центральной нервной системе формирует поведенческие комплексы фактически без подкрепления или до подкрепления, уже в подросте закрепляются (копируются) элементы поведения старших и младших, т.е. отношения подчинения. Старшие распределяют ресурсы для младших. Это наблюдается и копируется. Если возникает ситуация неподчинения, то она пресекается силой. Братья и сестры – старшие и младшие – наблюдают ситуацию и запоминают ее. Далее эти элементы оказываются переносимыми как символы на отношения ранжирования среди равных взрослых. Доказательства этого происхождения просты. Особь, изображающая отступление, часто символизирует отношение младшего к старшему. Автор уверен, что повторяет уже сделанные в науке выводы, позже он постарается найти и сделать соответствующие ссылки.

Итак, формы поведения в семье и внутрисемейное, естественное ранжирование становятся часто символами внутрипопуляционного ранжирования. Более того, формирование и воспитание в семье с ее начальным ранжированием, помогает взрослой особи в стаде, в стае воспринимать взрослое ранжирование как продолжение внутрисемейного. Позже мы обнаружим копирование предшествующих социальных институтов (семьи, рода) на новые социальные структуры (государство, производственное предприятие) – патернализм, но последствия такого копирования совершенно иные, но и социальные явления другого уровня.

Для нас важный вывод с позиций анализа иерархии потребностей, удовлетворенная потребность в любви и принадлежности является также предпосылкой к установлению ранжирования (сначала подроста к старшим) во взрослой среде. Мы еще раз видим преемственность и передачу элементов одного уровня другим, филогенетически последующим, и еще раз видим иерархичность, надстроенность исследуемых объектов поведения (не потребностей).

Семейные отношения, свойственные высокому уровню развития нервной системы, отражают примерно тот же этап развития и поведения в биологическом мире (период ранжирования и готовности к обучению вообще, запоминанию вообще). Так, и для птиц, и для млекопитающих высиживание яиц и деторождение с выкармливанием молоком (включая и кукушек, подкидывающих яйца в чужие гнезда, и зайчих, кормящих любых незнакомых зайчат) обусловлено уже развитой нервной системой, годной к постепенному обучению. Дальнейшее усиление надежности воспроизводства потомства, чему служит парная семья, группа, стая или колония (птиц) и накопление и передача инструментальной информации подросту – все это элементы, взаимно связанные. Другими словами, память, ранжирование и семья – это элементы одного процесса. Они обусловлены началом негенетического инструментария в развитии биологического мира, но приобретенного опытом и адаптивными возможностями нервной системы управления, возможностями накопления и возможностями последующей передачи форм и инструментов, функций поведения подросту, которые завершаются апофеозом в лице каждого читателя этих строк. Ранжирование, таким образом, является небольшой (но в данном случае важной для нас) частью все возрастающего общего объема информационных процессов, обусловленных ростом адаптивности биологических форм жизни.

Мы не будем говорить о размерах гребня петуха, столь важного в ранжировании, ни о возможностях произвести шум (точнее, «трам-тара-рам») у шимпанзе в этих же целях, у каждого вида имеются свои символические элементы престижа, которые почти автоматически приносят в биологическом мире сначала статус, потом и власть. Для неискушенных в логике биологических существ – символика «зашита» глубоко в физические возможности особи, а логика слабо развита – человеку среди животных легко изменить или обмануть сложившиеся символические механизмы.

Символическая система как отражение сложившихся рангов и сбои ее функционирования

Система рангов даже в животном мире может исполняться не полно. Владыка по-лености (в удовлетворенном состоянии) может спокойно игнорировать совокупления молодого повесы со своими самками, но поставит наглеца на место лишь, когда тот начнет выказывать признаки известного символического поведения не «по чину». Символ (чин) отрывается от содержания реальной потребности и начинает действовать частично и интегрально, в худших случаях не действовать вообще. В природном мире, вероятно, частично, символика зашита в генетические механизмы (подчинение через зримый образ высокого гребня петуха или уровень воспроизводимого шума у обезъян), но в целом из этих примеров, мы ощущаем какую-то связь между этими факторами и потребностью в безопасности или опасности субъекта общения от этих факторов.

Мы предполагаем, что отрыв символа происходит тогда, когда потребности в распределении ресурсов в этот момент не актуальны (избыток ресурсов или удовлетворенные потребности). Как только возникает новый дефицит – все становится на свои места.

Социальные институты также, будучи созданы, могут нормально функционировать, но с некоторого момента оказаться или превратиться в символ, изолированный от реальности. Это, например, может касаться некоторых форм символического правления или грозного государства, которое уже ничего не в состоянии исполнить. Таковы, например, образцы «Священной Римской империи» в Средней Европе.

Символы вообще, не только символы уважения, могут начать играть и самостоятельную роль. Некоторые люди, привыкшие к определенной роли и кругу – социальной среде – начинают воспринимать символы в роли и в поведении как самостоятельную ценность. Так и эротоманы вместо женщины видят ее предмет туалета как символ. Такой отрыв от остальных потребностей вполне возможен вплоть до нарушения всей иерархии потребностей (риск дуэлей, русская рулетка и т.п.).

Символы власти и силы. Часто простые люди и даже руководители государств воспринимают величие народа. государства в количественной форме, например, в виде размеров собственной страны, количества выплавленной стали и чугуна в мире или на душу населения или в виде планов роста производства или целей «догнать и перегнать». Но многие амбициозные цели часто оказываются идентичны проблеме размера петушиного гребня, не отражая реальную мощь.

Метапотребность в уважении

«Уважение к символам уважения» или к самой власти может стать и метапотребностью. Известны цари и императоры, как Нерон, Иван Грозный или Бонапарт ставящие себя и общество на край гибели.

Сдвиг иерархии потребностей на потребность уважения как патология и как идеологический прием

К символическим ошибкам приходят не только императоры, но и собственно их поддерживающие народы. Они могут погубить свои страны символическими действиями и расходами на величие, превышающие возможности (пирамиды в истории Египта, военные сооружения в ряде стран и т.п.). В песне «Зато мы делаем ракеты…» хорошо отражена ментальность самоуважения уже на народном уровне по параметру, значение которого существенно превзошло все разумные рамки (речь идет о расходах на ядерные вооружения в годы холодной войны с обеих сторон, но ущерб нанесла себе именно Россия). При этом общество (его значительная часть) некритически относится к своей бедности, считая более важным величие целого или достижение внешнеполитических целей в мирное время. Это отражено в известных строках «Жила бы страна родная, и нету других забот…». Мы только наметили тему, для которой нет места в данной работе.

Модификация потребности уважения в направленность личности

Только в некоторых случаях мы могли бы обобщить стремление к уважению такое стремление по множеству потребностей (физиологической, безопасности II, любви и принадлежности) как мотивации или направленности на достижение, но после и только после удовлетворения потребности в общении.

Аналогично только в некоторых случаях мы могли бы интерпретировать для самых слабых – потребность в уважении как направленность на избегание конкуренции (отступление) как потребность уважения («сохранения лица»).

Понятие недостаточности в природном мире не является рациональным. Точнее рациональность определяется самой природой популяции и наличия ресурсов – обе стороны связаны. Например, в природе нет возможности воспроизвести сначала созданную на основе недостатка ресурсов ранговую систему, а потом наблюдать ее разрушение, резко увеличив объем наличных ресурсов. Скорее всего, в реальности, внезапное появление изобилия ресурсов, если бы оно имело место, привело бы к распаду сложившихся стай, общностей и к потере ранговых оценок на время свободного роста популяции, когда его значение снова станет важным.

Человек. Институт потребности уважения как проявление потребности во внутивидовой безопасности

Мы представляем теперь роль символической системы в ранжировании и ее эмерджентное (системное для эффективного распределения ресурсов) значение

В стае голубей, в семье шимпанзе, в лагере заключенных будут свои иерархии рангов (не хотелось бы присоединять к этому перечню армейскую дедовщину, но включаю ее в печальный список для того, чтобы вызвать совестные чувства современных «господ офицеров»), на заводе другие, в очереди в магазине за редким товаром – третья, в ученом совете Университета – четвертая. Потребности, которых будут добиваться самцы в стае, заключенные, рабочие и бизнесмены, ученые и покупатели – абсолютно разные в шкале Маслоу, от физического голода и холода до высшего творчества и его возможности (прохождение конкурса на научную должность). Ранжирование в разных сообществах от стаи волков или мест заключения до уважаемого ученого совета имеет целью самые разные потребности (от права выгрызть самый сладкий кусок или пайки хлеба – до хорошей творческой работы). Поэтому ранжирование оказывается общественным институтом или социальным инструментом (между ними пока мы ставим знак равенство) установления ролей для поддержания мира и порядка при использовании ресурсов для самых разных потребностей. Существенно, что мы определили происхождение этого инструмента и его границы.

Потребность в уважении – инструмент регулирования отношений с очень глубокими корнями и смыслом. Но большинство людей этого не понимает, а просто использует. И использует так часто и устойчиво, что исследователю (создателю теории А. Маслоу) кажется, что это и есть сама потребность.

Действительно, для человека очень важно выглядеть важно, весомо. Но это инструмент, который обусловлен или используется в целях удовлетворения – здесь и сейчас мы ставим знак равенства – обусловлен другими потребностями или используется в целях других потребностей. Это инструмент в различных ситуациях и контекстах запускается по разным критериям, короче имеет разную символическую систему. И потому он носит культурный (приобретенный) характер. Дело в том, что в каждой группе, в каждом новом контексте индивид должен использовать другую символическую систему, он должен играть другую роль и искать другую роль. И если в одной социальной группе - в ученом совете - индивид окажется первым, то в другой группе – в стаде обезьян или в группе уголовников, он будет «шестеркой», если сможет и захочет играть в этой роли. Это могло бы означать, что потребность в уважении не является культурным инвариантом, если ее понимать как поведение одного человека. Однако мы знаем, что поведение (кроме творчества как потребности) есть реализация, оно всегда зависит от культуры, от текущих обстоятельств и данного сообщества. Итак, потребность уважения в этом смысле зависит от культуры. И в этом смысле – это не потребность.

Второе. Мы продолжаем искать неизменность уважения от культуры в системе потребностей и находим ее в том, что потребность уважения обслуживает сразу все потребности и служит сразу всем потребностям. Но тогда и в этом смысле потребность уважения не зависит от культуры.

Третье. У биологического вида и социального общества (да и в разные исторические периоды) господствующие потребности совершенно различны. Ведущие или актуальные потребности или даже субкультурные потребности (определенного социального класса или субкультурной общности) отражают текущие конкретно – эволюционные или конкретно – исторические обстоятельства. Тогда и в этом смысле мы получаем реалии зависимости потребности уважения от культуры. И в третьем смысле – это не потребность.

Итак, цель процесса удовлетворения потребности уважения направлена опосредовано на удовлетворение всех прочих потребностей. Потребность уважения инвариантна к культуре. Но биологической сути процесса мы пока не наблюдаем.

Сам же процесс ранжирования и участие в нем исторически или биологически конкретен. Конкретен также список самых актуальных потребностей, стоящих в повестке дня у каждого сообщества. И в этой связи активность особи и индивида носит конкретно-культурный характер, т.е. процесс удовлетворения потребности уважения зависит от биологической или текущей социальной культуры. Но процесс удовлетворения любой потребности связан с конкретной культурой, и в этом смысле ничего странного здесь нет.

К нашему сожалению и даже удивлению, мы возвращаемся к общему представлению о любой базовой потребности. Исключение составляет интегральный характер «уважения». Логическая последовательность привела к тому же.

Так что ж? «Гора родила мышь?». Не вполне! Наше видение проблемы стало весьма емким и включило в себя, соединило вместе многие элементы, известные в научном мире до того, но существовавшие по - отдельности. Мы на правильном пути, но природа потребности еще не ясна.

Мы начинаем более глубоко, пристально всматриваться в сам процесс начала потребности уважения, в механизм запуска борьбы за ранг или поддержания, сохранения ранга у особи.

Итак, ранг - порядок распределения ресурсов при интенсивном общении в условиях его недостатка – это некий, выработанный биологическим сообществом механизм (совершенно определенно, неосознанно выработанный). В момент создания этого механизма «работала» потребность в безопасности II, включаемая для удовлетворения потребности а) голода, б) тепла, если речь идет о выборе более удобного лежбища, в) остатков влаги, когда ее мало, г) выбора лучшей самки или борьбы за единственную самку и т.п. Второй фактор – конкуренция между особями или индивидами. Конкуренция создает агрессию, впоследствии заменяемую символическим обменом. Еще раз подчеркнем. Уважение - это механизм (функция потребности II каждого и результат истории взаимодействий в конкуренции), а не сама потребность. Это институт, т.е. система отношений, а система отношений не может быть собственно потребностью каждого. Более того, она включает подчинение одних другим (это с одной стороны, и властвование, приоритет некоторых над другими (это с другой стороны). Один и тот же субъект или особь могут исполнять одновременно обе роли – подчиняться одним, и господствовать, доминировать над другими. Такое поведение (в отличие от высшей потребности творчества) не есть потребность, а в данном случае только ее результат.

Остановимся на теме безопасности. Она становится ключевой. Когда сильный самец «помнит» свой ранг, он немедленно, как показывают эксперименты и наблюдения, «ставит на место» зарвавшегося юнца – конкурента. В какой момент? Когда конкурент начинает символизировать свое превосходство. Почему? Потому, что подача конкурентом символа означает заявку на преимущественные права при последующем, будущем потреблении ресурса. Поэтому не только униженный, ниже рангом, но и выше стоящий «господин» проявляют заботу о будущем ближайшем распределении, заботу в смысле беспокойства о ранге на ближайший будущий момент. Именно это позволяет нам интерпретировать такое поведение (реакцию на смену рангов и попытки восстановить статус-кво) как проявление беспокойства, тревоги о будущем или реакцию, вызванную (нарушенной) потребностью в безопасности (теперь мы ее именуем - номером III). Такая потребность, несомненно, носит, как все беспокойства в организме особи или индивида, чисто биологический характер. Зависть – одна из форм такого беспокойства и даже подготовитель к неприязни, возможной агрессии. Теперь эта эмоция нашла свое место в табели о потребностных рангах.

Возвращаясь к моменту создания символической системы рангов в любом сообществе, мы определенно отмечаем теперь подмену прямой агрессии конфликта на беспокойство о будущей агрессии и конфликте при будущем распределении ресурса после возникновения ранга и статуса – эмоция и физическое усилие агрессии сменена при переходе к рангам на одну эмоцию беспокойства и тревоги (расходуемую заранее на поддержание статуса). Отдельная особь и через нее вся природа и социум переходят к великой экономии сил и эффективному метаболизму.

Потребность в безопасности III – это биологическая (имеет реальное биологическое основание тревожности, вызванное внешней средой – только поведением субъектов общения этого же биологического вида) потребность безопасности по поводу изменения или сохранения статуса. Она является источником культурного или социального института ранжирования, который в иерархии потребностей Маслоу наименован потребностью уважения.

Итак, потребность в уважении не является как таковой биологической потребностью – она культурный феномен, социальный институт данного общества или биологической популяции. Этот феномен культурно зависим. Его определенность в том, что он выступает позже потребности в общении и реализует эффективный инструмент разрешения конфликтов при распределении дефицитных ресурсов и власти как следствия. Но в основе «потребности уважения» лежит биологическая потребность в безопаcности III.

Система статусов социальных или социальных рангов - это система взаимных ролевых ожиданий или установок особей или членов сообщества, сложившаяся в результате ряда конфликтных ситуаций или информационного обмена по поводу распоряжения (или потребления или будущего потребления) ограниченными ресурсами и отмеченная определенными символами в поведении, или в предметной среде.

Мы оставляем термин «потребность в уважении» как подстановку для истинной биологической потребности в безопасности III для того, чтобы не усложнять понимание системы Маслоу.

Потребность уважения может сама порождать надстроенную индивидуальную метапотребность в уважении.

Из данного результата также можно сделать вывод – определение, что все потребности человека в теории Маслоу носят базовый, т.е. общий и биологический характер.

Метапотребность в общем смысле также возникает у человека очень часто. Наиболее часто она выступает в форме любимых развлечений. Она может носить совершенно различный культурный характер и зависит от индивидуального опыта данной личности. Содержание метапотребности носит личный и культурно-зависимый характер, но физиологическая основа ее является индивидуально – приобретенной биологической.

Итак, мы показали, все потребности в иерархии потребностей Маслоу носят биологический характер.

Мы обсудим ниже важное отношение особей в популяции или в биологическом сообществе к деятельности по добыванию ограниченного ресурса

Проблема использования чужого труда (эксплуатации) в биологическом мире.

В возражение этологам, часто проводящим прямую параллель или косвенно создающим впечатление о переносимости данных этологии на общество и его социальные структуры, следует особо оговорить представление о соотношении труда животных (в смысле, который мы понимаем как труд) и статусной иерархии в животном мире.

Прежде обсуждения темы мы вынуждены отделить понятия труда. В биологическом мире мы будем труд потребления (непосредственного удовлетворения потребностей), отделять, когда это возможно, от труда по достижению, добыванию и присвоению продукта или ресурса перед потреблением. Например, охоту, поиск добычи или статусную борьбу за самку, в том числе и борьбу за статус, мы рассматриваем как труд добычи ограниченного ресурса или подготовки к его потреблению. Но само поглощение пищи или сам коитус и продолжение рода в этом смысле мы как труд достижения и присвоения не рассматриваем – это труд непосредственного потребления. Он был бы единственным, если бы ресурс был неограничен в пространстве популяции. Естественно, в социальном обществе само потребление часто вообще не рассматривается как деятельность. Итак, есть труд как производство – добыча ресурса» и сам труд как процесс потребления.

После этого размежевания понятий мы переходим к обсуждению «труда производства» ресурса. Особи в одной биологической популяции могут быть «лентяями» и «работниками». Первые используют труд вторых, Но это деление не зависит ни от пола, ни от положения в групповой ранговой иерархии. Статус и ранг определяет только порядок поедания корма, т.е. порядок труда потребления. Т.е. труд в биологическом мире (если его понимать в человеческом смысле как добывание ресурса) и статус или ранжирование в биологическом мире – это разные вещи, по [Симонов П.В., с. 11, со ссылкой на Anthoward F., 1970]. Звери, как бы, не учитывают, сколько усилий требуется на достижение ресурса, они начинают считаться друг с другом только в момент его потребления. Это понятно, если исходить из коротких мотивационных цепочек в биологическом мире.

Или, если говорить языком политэкономии или экономической истории, эксплуатации как использования результатов чужого труда в мире природы нет. Весь продукт в животном мире, за редким исключением, как мы предполагаем на данный момент, чисто генетической природы (таких накоплений как мед, сезонные запасы и т.п., даже «скотоводство» тлей у муравьев), [Захаров А.А.] потребляется немедленно. Т.е. биологическое «хозяйство» носит присваивающий характер. Этот момент является важнейшим моментом, отделяющим животный мир от социального.

Примечание: самым существенным отличием, как кажется автору (в первом приближении), является здесь логическая простота труда «производства» в биологическом мире. Возникновение сложной логики труда до потребления и должна быть, вероятно, границей, отделяющей биологический мир от социального.

Итак, в биологическом мире труд производства (добывания) ресурса не связан с формированием и использованием статуса (хотя другие элементы «культуры» в поведении связаны – опыт вожака и т.д.). Статус и формируется, и используется непосредственно в процессе потребления ресурса. Это означает, что ранговые иерархии, которые мы видим в биологии – это ранжированные группы потребления (но не процессов труда) - они и предназначены в основном для потребления и построены, создаются и регулируются в момент потребления (если не возвращаться к генетическим соподчинениям).

Примечание: операции «команд» на действия, которые можно ожидать например, у насекомых – сообщения разведчиков у пчел и в колоннах муравьев о направлении и расстоянии до обнаруженного ресурса, вероятно, следует считать информационными генетически приобретенными в отборе механизмами – они не являются культурной командой надсмотрщика к выполнению работы (гипотеза).

Обобщения по видам безопасности I, II, III

Немного обобщим.

Потребность в безопасности I – это потребность, построенная для обеспечения межвидовой конкуренции (включается и удовлетворяется в доли секунд, секунды и минуты) .

Потребность в безопасности II – это потребность, построенная для надежного стабильного и продолжительного удовлетворения (отложенных) физиологических потребностей в подчиненном растительном и в подчиненном биологическом мире, а также в внутри вида при условии кооперации с особями стабильного равного или более низкого ранга и в подготовке к продолжение рода.

Потребность в уважении можно теперь интерпретировать как культурно (и потому символически) выработанный механизм (институт) безопасного разрешения конфликтов при распределении недостаточных ресурсов на основе потребности в безопасности III. Потребность уважения – это уровень социального института. В биологическом мире – этот институт можно именовать ранжированием особей (в стаде, популяции).

Потребность в безопасности III - это потребность безопасного разрешения внутривидовых конфликтов (в текущий момент и на перспективу), она включает стремление обеспечить безопасное (по своим силам и возможностям) место в ранге сомножества особей и предотвращать ослабление полученного ранга, позиции, статуса.

Выводы. Иерархия потребностей Маслоу в реконструированном автором виде

1. Иерархия потребностей Маслоу (в реконструкции Четвертакова) имеет структуру

– Потребность безопасности I;

– Потребности физиологические;

– Потребности в безопасности II;

– Потребности в любви и принадлежности;

– Потребности в общении;

– Потребности в уважении (потребность в безопасности III);

– Потребности творчества (удовольствия преодоления неопределенности).

Рис. 20. Вариант теории Маслоу 1954 г., дополненный автором в данной работе

2. Все потребности в иерархии потребностей Абрахама Маслоу (кроме потребности уважения) носят биологический характер и инвариантны к уровню культурного (символического, второй сигнальной системы) развития. В основе потребности уважения также лежит биологическая потребность в безопасности III.

3. Иерархия потребностей верна и для биологического мира и человека разумного.

4. Иерархия потребностей является самой общей с достаточной степенью конкретности системой для социологии.

5. Система мотивации как система развитых психических процессов свойственна в основном человеку и носит культурный характер.

6. На фоне общей системы потребностей человек (и биологическая особь) в процессе своей деятельности получает (может приобретать) индивидуальные метапотребности, также носящие биологический характер, но приобретаемые индивидуально путем ествественного научения, привыкания. Такие потребности формируются на основе генерации эндорфинов и других эндогенных опиодов по наиболее эмоционально эффективным для индивида (особи) процессам разрешения неопределенности (творчества). Этот взгляд корректирует оценки Маслоу в части состава метапотребностей, включая в них совсем не возвышенные увлечения людей.

7. Распространение метапотребности (ей) на все поведение человека формирует его направленность на тип поведения, который характеризуется установкой на преодоление неопределенности в любой области.

Дополнительно в разделе http://sergeychet.narod.ru/socio/motiv/m61.html продемонстрирована связь теории иерархии потребностей Маслоу с рядом известных теорий мотивации, и указано место этих теорий внутри иерархии потребностей Маслоу. Использованы теории У. МакДауголла, Г. Маррея, Б. Малиновского, П. Сорокина, Дж. Маклелланда, Ф. Херцберга,

Д. МакГрегора, Г. Холла, Б. Скиннера, А. Бандуры, Дж. Роттера, К. Альдерфера.

Настоящая работа опирается на черновые материалы автора по адресу

http://sergeychet.narod.ru/socio/motiv/MContent.html

В данной работе использованы работы российских В. М. Бехтерева, И.П. Павлова И.М. Сеченова, советских и снова (после 91 г.) российских исследователей: П.К. Анохина, Л. И. Божович, В.К. Вилюнаса, Л.С. Выготского, Б.И. Додонова, А.Г. Здравомыслова, Е.П. Ильина, Д.В. Колесова, А.Н. Леонтьева, Д.А. Леонтьева, К.К. Платонова, Б. Ф. Поршнева, С.Л. Рубинштейна, П.В. Симонова, К.В. Судакова, Д.Н. Узнадзе.

Литература:

Гоббс Т., Левиафан или материя, форма и власть государства церковного и гражданского. М.- Л., Соцэкгиз, 1936.

Дольник В.Р. Этологические экскурсии по запретным садам гуманитариев, http://www.ethology.ru/persons/?id=10

Дюркгейм Э. О разделении общественного труда. Метод социологии / пер. с фр. и послесловие А.Б. Гофмана. - М., Наука, 1990. – 575 с.

Захаров А.А. Муравей, семья, колония. М., Наука, 1978.

Ильин Е.П., Мотивация и мотивы – СПб.: Питер, 2002. – 512 с.

Краткий психологический словарь М. Политиздат, 1985 – 431 с.

Малиновский Б., Научная теория культуры, О.Г.И., М,, 1999 – 208 с. (1939 г.)

Маркс, К. и Энгельс, Ф. Сочинения, изд. 2, М., Гос-е изд-во политич. литературы, 1955.

Маслоу А., Мотивация и личность. – СПб.: Евразия, 2001 – 478 с. = Maslow, A. H. Motivation and Personality. New York: Harper & Row, Publishers, 1970.

Немов Р.С. Психология, кн. 1. Общие основы психология. – 2-е изд. – М.: Просвещение: ВЛАДОС, 1995. – 576 с.

Симонов П.В., Созидающий мозг. Нейробиологические основы творчества, М., Наука, 1993. – 112 с.

Спенсер Г. Синтетическая философия, Ника-центр, Вист-С, Киев, 1997., 511 с.

Швыркова Н., Игры животных.Почему и зачем? Журнал "Кот и Пес" 1997 – 6, http://www.zooclub.ru/dogs/psih/13.shtml

c "A Theory of Human Motivation", Psychological Review, #50 (1943)
p.370-396.

Maslow A.H., Motivation and Personality, 1954.

Thorndike, E.L. Human Nature and Social Order, New York: Macmillan, 1940.

Назад Психология Содержание