12-09-2005
Первые иерархии труда. Часть 4.1.3. Добровольная иерархия превращается в государство с принуждением к труду и с эксплуатацией. Появление периферии, обмена и войн
Реконструкция
3. Избыток прибавочного продукта и борьба с социальной леностью.
Становление
идеологии как проявление конфликта.
Формирование
идеологии в борьбе за разделение труда
Остальные
достижения как следствия третьего разделения труда
Различие в
реализации идеологической функции в Египте и Шумере
Соотношение
реципрокации и полной (казарменной) редистрибуции на начальном этапе
Значение
начала извлечения прибыли – эксплуатации
Реконструкция
4. Периферия, и ее роль. Выделение военной функции.
Обобщение
реконструкций начального формирования
иерархий труда. Выводы
Приложение 1.
Карта логики формирования иерархии труда
Приложение 2.
Карта логики становления производства прибавочного продукта
Реконструкция 3. Избыток прибавочного продукта и борьба с социальной леностью.
Становление идеологии как проявление конфликта.
В этом разделе мы используем только что построенную аксиому о социальной лености. Выдвинутое ниже предположение о борьбе за распоряжение первого социального богатства - накопленного на складах зерна - с новой уже социологической или мотивационной стороны дает объяснение и обоснования для известных исторических и археологических данных.
Представим себе, что роды вносят часть урожая или весь урожай в общий склад, который постепенно начинают контролировать жрецы. Или же роды спорадически и нерегулярно продолжают приносить жертвы в Храм жрецам на «нужды богов».
Жрецы получают средства от общего склада или от храма, что одно и то же.
Именно в этот момент, по прошествии определенного времени, когда общее производство продукции постепенно возрастает, и голод отступает и забывается, в системе родового труда и, особенно, племенного уровня труда, в соответствии с аксиомой лености, возникает социальная леность. Она приводит к первому конфликту между жрецами, выделяющимися в управляющие, и массой земледельцев.
Прежде всего, возможно, что количество добровольно (без меры и на родовой основе) собранного на складах зерна постепенно сокращается, поскольку ряд родов вносят все меньшее количество зерна на склад – и, возможно, просто меньше работают, когда знают о запасах на складах.
Как второй фактор, к этому относятся и попытки сократить свой труд на общих работах – возможно, по очистке новых полей или по водоотводу.
Как общий результат, возможно, запасы в складах сокращаются до размера, недостаточного для обеспечения самих жрецов.
Иной вариант конфликта может вполне состоять в большом избытке изначально накопленных запасов, поскольку высокая урожайность аллювиальных почв особенно в Египте, широко известна. Вполне возможны возражения по поводу требований нового труда, отказ посылать людей на новые коллективные работы в связи со ссылками на имеющиеся запасы или требования показать запасы и отложить работы вплоть до их уменьшения. Вариантов конфликтных ситуаций достаточно много, но все они опираются на проблему публичного обоснования продолжения (нужного или ненужного) труда и объема накопленных общих запасов.
Мы подробнее взглянем на ситуацию. Если община постоянно держит под контролем и обсуждением объем накопленных запасов, то это в значительной степени ограничивает власть жрецов, вызывает неудовлетворенность потребности в безопасности – каждое действие под критикой.
Кроме того, при всяком прекращении обычного и интенсивного труда (бездействии) работников у них (в соответствии с иерархией потребности Маслоу) возникают намерения и потребности, опасные для власти жрецов – усиливается критика, возможно появление новой борьбы за власть в общин – всякая свобода простых членов общины от труда, свобода как состояние уверенной сытости может порождать некоторое творчество. А «творчество» со стороны членов общества можно толковать как нарушение традиций (или нравственных норм и запретов), включая и традицию власти самих жрецов.
Примечание: Весьма близкое прошлое дает большое количество
примеров – оказывается заповедным садом образцов древнего поведения. Борьба с
тунеядством или отлов зрителей в кинотеатрах в рабочее время во эпоху Андропова
– это один из примеров. А примеры опасного творчества у людей, не занятых на
службе государству, мы видим в преследовании «за тунеядство» писателей,
художников и поэтов, из них самой известной является история с Иосифом
Бродским. Сюда же примыкает тема «борьбы с нетрудовыми доходами», но ее мы
обсудим отдельно, как соотношение архаики с более передовым хозяйственным
укладом.
В реальности суть конфликта состоит в контроле за объемом запасов и в правах общины на самоуправление, как ранее, или, альтернативно, в контроле жрецов единолично определять объем текущего и будущего труда общины. Мы можем обозначить проблему как борьбу за контроль над общественными запасами и мерой труда.
Продолжаем наши предположения. В условиях споров жрецы, или любые руководители, теперь вынуждены искать пути разрешения конфликта. Они стремятся укрепить свои права на управление через поиск новых оснований для регулярного труда или мотивов обоснования сбора зерна в хранилища.
Несомненно, они используют, должны использовать только те инструменты, которыми владеют – идеологические. Других у них нет, не придумано! Тогда сборы зерна (в заданном жрецами размерах) могут получить сакральное звучание – возможно, как жертвы богам или духам.
Формирование идеологии в борьбе за разделение труда
Мы продолжим эту тему. ИДЕОЛОГИЯ выступает теперь как «истинный» мотив формирования прибавочного продукта. В реальности прибавочный продукт здесь важен не сам по себе – важен статус управляющего, статус власти, борьба за статус управления, за его сохранение или даже расширение, за подчинение остальных. И только потому важна борьба за сбор и постоянный сбор прибавочного продукта, поскольку это борьба за постоянный труд одних (на поле), т.е. всех остальных. Именно этот результат автоматически гарантирует жрецам их собственный труд, т.е. их собственное постоянное управление. Короче, нужно лишить навсегда общину права на самоуправление, а для этого община должна только работать, а не обсуждать, нужна или не нужна работа. Мы пришли к сути конфликта – это борьба за развитие и сохранение только что освоенного разделения труда.
И мы возвращаемся в обосновании обратно. Для ПОЯВЛЕНИЯ ИДЕОЛОГИИ (в обоснование труда или даже лишнего труда, труда как воли богов или его посредника - жреца) должны были сложиться РЕАЛЬНЫЙ КОНФЛИКТ и РЕАЛЬНЫЕ МОТИВЫ его преодоления. Это – социальная леность, с одной стороны, – нежелание лишней работы при избытке хлеба. И активизация власти и властности, с другой стороны. Активизация по причине реального недостатка хлеба и ресурса для управления и сохранения управления и в случае проявления социальной лености или угрозы утраты управления, контроля над ресурсом.
И уже независимо от того, имеются ли запасы на складе или нет – жрецов нужно безусловно слушаться, власть нужно безусловно поддерживать. Власть и боги в ее лице требуют послушания – это уже установка на преодоление или потребность во власти, это аналог борьбы за функцию у Зимбардо. Таким образом, роль идеологии оказывается вовсе не проблемой только сытой и счастливой жизни и ее прерывающей страшной смерти (безопасности I), а проблемой разделения труда, истинно третьего разделения труда, если под первым считать земледелие, а под вторым – скотоводство.
Примечание. Здесь имеет место не вполне полная аналогия с бунтом заключенных в эксперименте Зимбардо – первый конфликт в тюрьме Зимбардо – это отказ от подчинения только в связи с нежеланием признать новый статус управляющих и управляемых, подчиняющихся – дело в том, что заключенные у Зимбардо не работают – у них провоцирующим фактором является не леность как результат роста удовлетворения потребности в безопасности II, а резкое понижение статуса – падение удовлетворения потребности уважения или потребности в безопасности III).
Итак, накопление больших запасов прибавочного продукта и вопрос о целесообразности дальнейшего труда при наличии запасов – вот, что становится в следующий момент от начала накопления запасов в общине политическим вопросом. Мы не знаем, когда в какой цивилизации такие вопросы возникли, мы только должны быть совершенно уверены в том, что они когда-то возникли в каждой, и были в каждой первичной цивилизации решены. Зато признаки этого решения и роли идеологии видны каждому, связанному с историческим материалом.
Конечно, приношения богам и идолам как практика известна давно. Первые запасы собираются как жертвы богу (жрецам) или дары богам на урожай, другие традиционные нужды. Но возможно такой предлог – основание было недостаточным для сбора прибавочного продукта в полном объеме. Дары даются добровольно. И их требуется не так много, чтобы задобрить богов. И часто недостаточно, чтобы накормить жрецов. И совсем недостаточно, чтобы вся жизнь общины зависела от управляющих.
На вопрос, как решить задачу о «лишнем хлебе» или о «недостаточном труде» первые руководителя ответили постановкой новых способов, целей, задач (прикладного или чисто умозрительного затратного, идеологического характера) для сообщества. Эти задачи позволили продолжить власть жрецов или осуществлять некую прикладную или символическую деятельность сообщества под властью жрецов, используя уже накопленный прибавочный продукт. Жрецы решили задачу в идеологическом ключе, т.е. в рамках тех практик, какие имели профессионально.
Самое интересное, что мы и в этом случае видим реализацию (порядка потребностей) иерархии потребностей Маслоу. У сытого общества в целом и у достигших потребности в уважении высших лидеров земледельческого общества внимание действительно обращается к проблемам жизни и смерти, возможности вечной жизни (Египет). Возникает и массовый интерес к предсказаниям особенно личного характера успехов и будущего (Шумер). Действительная жизнь так хороша, что единственный ее недостаток – скоротечность. Став сытым, человек (и жрец, в первую очередь) начинает думать о личном будущем, о проблеме возможности жизни после смерти. Это такое же, но более мощное раскрытие потребности в безопасности (будущей жизни), какое возникает в мыслях о будущем урожае, после получения текущего и насыщение им вдоволь. И нельзя сказать, что жрецы забыли о народе. «Лучшие из лучших» (как «маяки») вполне могли попасть в царство мертвых , в пирамиду, вместе с любимым фараоном.
Если нет возможности не умереть, то можно пытаться организовать жизнь после смерти по модели этой жизни при жизни. И такие попытки делаются в полном масштабе. Более того, сам факт перенесения системы жизни на предполагаемую систему смерти (жизни после смерти) говорит в пользу фиксированной логики простого человека переносить весь свой личный опыт на любой им мыслимый объект.
Подготовка к смерти или проводы в смерть вместе с преданными слугами, расходами зерна и продовольствия в «лучшую» жизнь постепенно трансформируются в грандиозные расходы по строительству гробниц, усыпальниц и искусственных курганов – пирамид. Очень возможно, что опыт создания курганов кочевниками в степях и полупустынях над телом усопших, дабы отвратить трупоедение степными хищниками, превратилось в цивилизации Египта в построение пирамид - каменных курганов, рассматриваемых как более надежное хранилище загробной жизни. Строительство пирамиды для живого фараона, длящееся, возможно, многие годы, оказывается замечательным средством продолжения хозяйственной и идеологической власти жрецов над населением. Это, заодно, и способ расходования накопленного прибавочного продукта. Кроме того, все свободное от сельскохозяйственных работ время население может быть занято важной государственной (и одновременно, духовной) работой. Отряды, именованные богами, лучшая характеристика для людей, прошедших школу «социализма» в СССР. Это признак и твердое доказательство того, что не рабы обрабатывали и укладывали камень, а свободные общинники, которые выполняли, вероятно, сначала, с истинным энтузиазмом работы – для рабов не нужна идеология, а только страх голода и смерти.
Прибавочный продукт растрачивается на прокормление работающих, когда нет потребности в более важных сельхозработах или работах по строительству каналов. Но, главное, уже тогда общество определило, что «народ» не должен находиться в праздности, и что праздность это опасно. Особенно для власти.
Примечание: именно так в армии, прежде всего на флоте, где
безделье в замкнутом пространстве является особенно опасным в старых уставах
было прописано в свободное от дел время организовывать работы по уборке
палуб - «драить палубы» или по полировке
медных или бронзовых изделий (ручек и частей корабельных аппаратов).
Другие способы занять свободных людей были распространены в Шумере: строительство храмов и зиккуратов – высоких храмовых холмов пирамидальной формы с урезанной верхушкой, обычно с лестницей для восхождения наверх жрецов, которая поднималась по периметру пирамиды спирально. В сказании о Гильгамеше мы видим и строительство городских стен, но этой теме будет уделено достаточно внимания.
Таким образом, обеспечивается регулирование растраты излишнего и прибавочного продукта с условием постоянного и регулярного земледельческого труда и далее устойчивого и постоянного сбора прибавочного продукта. Земледельцы приучаются работать все существующее по традиции количество времени на собственных полях, общих полях или на общих коллективных работах, сдавать указанное количество урожая в общие хранилища. Теперь они следуют стереотипу, практике подчинения.
Итак, идеологическая функция в реальном труде и в работе с населением оказалась первой востребована для смягчения нарастающего социального конфликта – заинтересованности в контроле общественными запасами и проявлением социальной лености и стремления общественного контроля над запасами и управлением.
Так должна была завершиться эта первая социально-производственная революция.
Остальные достижения как следствия третьего разделения труда
Развитие разделения труда в сельской общине, перевод ряда членов общины на другой, ремесленный труд и ряд организационных функций оказалось также под контролем жрецов. Все данные по историческим цивилизациям (Египет и Шумер) указывают на централизованный контроль ремесел, их руководство государством [Оппенхайм А., с. 64-65 и др.]. Жрецы получают возможность освобождать часть «лишних» в сельхозпроизводстве людей и направлять их на занятия ремеслами (писцы, учетчики, хранители, гончары, плетение корзин и изготовление емкостей, и т.п.). Позже изделия ремесел начинают использоваться не только администрацией, но и для централизованной (под управлением жрецов) внешней торговли.
Развитие форм знаний. Обеспечение
коллективных работ по расширению полей и водохранилищ, вероятно, далее может
проводиться с помощью расчетов норм питания, потребления и возможных объемов
урожаев, в сопоставлении с численностью населения (мы рассматриваем идеальную
новую иерархию труда – мы ее идеализируем). Под коллективные работы так же
используются большие и теперь плановые общественные запасы зерна и продуктов,
что говорит о уже налаженной традиции сбора части необходимого и прибавочного
продукта в центральные хранилища. Формируются расчеты и учетные операции, а
также знаковые системы исчисления и записей. Эти данные влекут потребность в
развитии арифметики – сложения и вычитания, ведение системы личных имен людей,
формирование системы мер весов, объемов сыпучих и жидких веществ. Кроме того,
еще ранее становятся важными знания календаря (представление о годе – поскольку
это напрямую связано с оценкой момента нового прихода воды, возможно, раннего оповещения, влечет
исследования в части астрономии, времен года и т.д. Эти темы известны и хорошо
описаны.
К перечню работ существенно позже присоединяется военная функция – строительство укрепленных стен и создание профессиональной охраны и царских дворцов (Шумер на более ранней фазе). Однако, последнюю тему мы относим к теме соотношения земледельческого ядра и периферии на начальной стадии и будем исследовать подробно и отдельно.
Различие в реализации идеологической функции в Египте и Шумере
Долина Нила представляет собою узкое пространство шириной от 1200 м до 25 км и абсолютно безжизненные каменистые и песчаные плато с барханами до 300 метров высотою, окружающие единственную водную артерию, дают прежде всего ощущение единства (хозяйственной судьбы) и целостности (возможных интересов и мотивов). Такая среда просто предполагает потенциальное объединение жителей Нильской долины в единое целое[1]. С другой стороны, оно надолго «отключает» ощущение внешней угрозы, которая действительно имеет ничтожную вероятность на момент начала земледелия.
Именно отсюда следует относительно позднее появление на политической сцене Египта армии и военачальников, которые безусловно подчинены верховной жреческой власти и власти фараона как верховного жреца. Очень важна в этом относительная равномерность природной и ландшафтной среды (в сравнении с Шумером), определяющей единый хозяйственный способ существования, который в конечном счете оказывается интегрирующим началом. Изолирующее от пришельцев пустынное окружение тоже создающее объединяющий эффект.
В отличие от этого особенности долины Междуречья указывают на возможное развитие начального политического плюрализма. В Междуречье, зоне господства аллювиальных почв на 5-4 тыс. до н.э., где формировались первые поселения земледельцев, условия собственно земледелия и просто проживания весьма контрастны.
Евфрат и Тигр в пространстве аллювиальной долины образуют нечто вроде острова, что дало основание даже сейчас именовать долину арабами Джезира – остров. В районе современного Багдада Евфрат и Тигр сближаются на расстояние 30 км. От этого «бутылочного горлышка» они растекаются в обе стороны – Евфрат к югу, имея границей Сирийскую пустыню, а Тигр поворачивает на Юго-восток, приближаясь к горам Загра, откуда получает притоки. Ниже по течению великие реки снова сближаются. В древности они по-отдельности впадали в Персидский залив, были ограничены морем. Сейчас Тигр и Евфрат на юге сливаются вместе, образуя новое единое целое, реку Шатт-Эль-Араб. В зоне Междуречья - Джезиры Евфрат имеет несколько параллельных протоков, рукавов, которые в древности многократно меняли свое положение вместе с главным руслом. Именно среди этих рукавов, тяготея к Евфрату в тридцатикилометровой зоне, и возникли первые шумерские города-поселения.
Казалось бы мощные водные рубежи, множество рукавов, пустыня к западу и горы с рекой Тигр с Востока дают ощущение безопасности для региона. Однако природа распорядилась иначе.
Все пространство Междуречья, кроме множества выступающих холмов, ежегодно заливается стремительным, но поздним разливом рек. При позднем на большой жаре разливе усиливается засоление обводненных почв. Ил, который несет Евфрат, много менее плодороден, чем нильский, и его нельзя немедленно отправлять на поля. Наоборот, он засоряет каналы, снабжающие водой внутренние районы и земли, мешает течению. Поэтому каналы нужно часто чистить или строить новые, а также строить дамбы для задержания воды в водохранилищах. Часть земель с самого начала надо было прикрывать дамбами от поздних наводнений в связи с тем, что поздний паводок мог залить уже вышедшие первые ростки посаженных злаковых. Поэтому ирригационные общественные работы были нужны с самого начала. В целом же регион всегда страдал высоким уровнем грунтовых вод, что ускоряло засоление земель – их верхнего поверхностного слоя, где земля орошается. Другая, самая низкая часть земель - низины - так сильно заболочена, что ее не использовали ни 7000 лет назад, ни позже. К ней тяготели, жившие там до появления земледельцев племена, занимающиеся рыболовством, а позже т.н. «болотные арабы», живущие на воде. И эти племена в период 5-4 тыс. до н.э. оставались сосуществовать рядом с земледельцами, а, возможно, были подлинными аборигенами этих мест, оттесненными пришедшими шумерами. Правда, уже к середине второго тысячелетия до н.э. рыба перестала иметь значение продукта питания в этом регионе. Однако сам факт сосуществования охотников (присваивающее хозяйство) и земледельцев знаменателен.
В долине Междуречья имелись и высокие места, где можно было селиться и строить жилье (Телли – холмы) – позже эти места стали прирастать «культурой», наращиваться культурным слоем – местом проживания предыдущих поколений – дома из глины и тростника, возводимые большинством жителей, часто разрушались. Однако в связи со случайным нередким изменением русла рек или рукавов города иногда приходилось бросать и переносить. Кроме того, высокие поля были пригодны для пастбищ, особенно весной, они были пригодны и для садов, и для посевов зерновых – на юге для финиковых пальм, стойких к засоленным почвам. Вторая область - плодородные долины на холмах с достаточным количеством дождей и ближе к Тигру и вдоль его притоков. Эти (богарные) земли были плодородны, как тогда, так и сейчас не менее, чем орошаемые земли, но в начальный период земледелия (палки, деревянные заступы, кетмени и мотыги с каменным лезвием) мягкие для вскопки орошаемые земли имели преимущество перед богарными (в отсутствие плугов и железных орудий труда).
В связи с засолением почв почва становилась не пригодна для обработки. Это означает, что земля могла забрасываться, и требовался новый труд по строительству поля и каналов. Но главное, между соседскими общинами могли возникать существенные раздоры по поводу свободных и годных к обработке земель.
Наконец, кроме населяющих местность земледельцев и рыбаков, кроме (закономерной) чересполосицы[2] годных к обработке, болотистых, брошенных, засоленных и высоких земель вся территория была прозрачна для (не частых) групп кочевников, которые проникали от гор Загра и через Тигр до Евфрата и обратно, совершая сезонные прогоны мелкого рогатого скота (овцы и козы).
Многообразие населения и занятий, включая сосуществование присваивающего и производящего хозяйства, соответственно, перемена земель и места проживания не могло не вызвать относительно (Египта) рост опасности ведения хозяйства, территориальные споры между земледельцами, нападения мелких кочующих групп или представителей населения, принадлежащих «рыбацким племенам» на, прежде всего, хранимые запасы зерна и другого провианта. Предметом вожделения был, прежде всего, хлеб, зерно, в последующем и предметы ремесленного производства. Отсутствие в ментальности шумеров понятия гостеприимства, вероятно, имеет в этом свои корни, как и в Элладе [Оппенхайм А., с. 63].
Именно отсюда следует объяснять относительно (Египта) раннее появление должности царя в Шумере как военачальника в дополнение к основным функциям жрецов как организаторов производства сельской общины. Цари также выглядят как противовес всесильным жрецам и напоминают нечто вроде консулов, выступая с законодательными инициативами с. 82
Разнообразие условий, соседей разной культуры и параллельных племен или общин-претендентов на землю, вызвала длительное сосуществование разрозненных (и готовых к конфликту) сельских общин, которые селились или позже (к историческому времени) сконцентрировались достаточно плотно и рассматриваются историками в более позднее уже вполне устоявшееся (традициями) историческое время как «города». Политическая борьба между городами становится нормой (но это в реальности уже эпоха расцвета и, ниже мы покажем тому основания). Город в Шумере - это селение жителей-земледельцев, имеющих землю (общинную или частную) снаружи селения-города. В позднее время (позже 3000 лет до н.э.) земля уже может находиться далеко от города и сдаваться в аренду и т.д. Различий в наименовании типа селения между городом и деревней в Шумере не обнаружено, поэтому «город» - это регрессия «древнегреческой» терминологической полисной традиции историков, обращенной ими на Междуречье. Еще деталь – среди народных черт земледельцев - общинников (исторического времени) не обнаружено черты гостеприимства для путешественников.
Политическая борьба (за землю) между городами или борьба против хищнических, разбойных нападений разрозненных бродяг, охотников и кочевников, инфильтруемых в неоднородном межгородском пространстве, породили потребность строительства городских стен, которые легли тяжелой нагрузкой на население общин, что хорошо видно из «Эпоса о Гильгамеше».
Таким образом, в Междуречье, которое мы видим в период достаточно поздний, в период как минимум расцвета, идеологии не потребовалось придумывать нечто искусственное, чтобы отвлекать людей от сытой медитации – работы хватало – более того, работы было больше, чем населению это нравилось
Примечание: строительство стен в Уруке как большая нагрузка – плач
жителей по поводу тягот строительства – мечта создать царю конкурента или
друга, тогда борьба или игра между ними помогла бы, по мнению жителей, оставить
в покое жителей Урука и дать им отдохнуть.
При всем этом и в Шумере идеология заботы о смерти и жизни, о будущем так же волновала ведущих или «культурных» того времени членов общества, что находит отражение в преобладании, доминировании «научно-гадательных» текстов над литературными (они касаются предсказания будущего отдельных лиц, судеб страны по различным признакам случившихся событий или поступков, поведений животных, звезд и т.п.). Поскольку это данные из библиотек высоких дворцов Ниневия в Ассирии на 7 век до н.э., то крупные исследователи интерпретируют их как справочную библиотеку для жрецов, ответственных за «духовное спокойствие» царей и других знатных лиц» [Оппенхайм А., с. 17].
В истории архитектуры Месопотамии большую роль играют и строительства зиккуратов, имеющих лестницы, ведущие вверх. Известно, что жрецы предпочитали пребывать на определенной высоте, например, прогуливаться по стенам города («и высокие стены, с которых жрецы не сходят», табл. первая, Гильгамеш). Не исключено, что штат жрецов одновременно нес обязанность военизированной охраны города-селения. Кроме того, высоты использовались для хорошего обзора звездного ночного неба. Возведение садов Семирамиды для супруги царя еще раз повторяет это стремление. Хотя, по мнению выдающегося ассириолога и шумеролога А. И. Тюменева, тяга к высотам (и зиккураты) могла быть связана с горным происхождением пришедших в Междуречье шумеров. Есть и соображение значения высоты как статусного (почти биологического начала) позиционирования первой власти среди рядового населения. Действительно, эти же элементы свойственны и ацтекам, и майя и некоторым современным тоталитарным режимам как чудовищным атавизмам того прошлого, которое мы обсуждаем – даже мавзолей на Красной площади представляет не что иное, как малую модель зиккурата. В силу всеобщности, если не предполагать культурных влияний. последняя гипотеза кажется более вероятной, да и культурные влияния, если они имеют место, только подтверждают значение УДОБНОГО символа – высоты, символа, ласкающего душу любого управленца.
Таким образом, реальные угрозы и заботы или заботы духовные, идеологические (высших представителей) вели к тому, чтобы обеспечить занятость населения и продолжать использовать т.н. «административный ресурс» - хозяйственную власть ради продолжения власти вообще.
Идеологическая функция совмещает в себе и теологический, и пропагандистский, и агитационный момент, в систему включаются отправления культа, жертвоприношения, совместные застолья или игры, символические ритуально-производственные действия – как праздник первой борозды, закладки первого камня дома или его освящения после завершения строительства и т.п., и, конечно, строительство храмов.
В отсутствии внешней угрозы (войн) и внутренней угрозы (завоеванных и принуждаемых к труду) общин идеологическая «работа» оказывается если не единственным, то важнейшим НАЧАЛЬНЫМ фактором принуждения к продолжению труда при больших избытках прибавочного продукта. Почему мы не говорим о войнах на первый момент, станет ясно из раздела о роли периферии.
Таким образом, существенные различия в политическом устройстве двух великих цивилизаций сводимо к факторам окружающей среды, которые в свою очередь могут зависеть и от предшествующего биоценоза – взаимодействия первобытного человека и природы.
Соотношение реципрокации и полной (казарменной) редистрибуции на начальном этапе
Уже нюансами на фоне борьбы за сбор прибавочного продукта выглядят различные схемы его сбора и распределения.
Мы еще раз обращаемся к порядку формирования схем сбора всего продукта и подводим итог к порядку изменения схем сбора.
Этап 1. Исходная схема от голода и выживания рода. Это реципрокация родовой семьи и сбор зерна в общее хранилище.
Этап 2. Вторая схема возникает при устойчивых урожаях и стабильном обеспечении. Социальная леность приводит рано или поздно к формированию парной семьи. Подготовка и тяжелые операции (иногда и сев) родовая семья выполняет сообща. Далее (часто) поле делится и прополки, уход, полив и уборку выполняет на своем участке парная семья.
Начало этапа 3. На первом или втором этапе продукт отдаваемый жрецу – руководителю общих работ становится источником роста власти жреца. Этот рост (когда он включает и организованный труд) включает и возвраты – дарения как продолжение реципрокации. Все общественные работы, которые формирует община в лице жреца (жрецов) сопровождаются обильным общим столом, который может создавать и ощущение праздника[3]. Но в отличие от стагнирующей общину традиции растраты собранного двигателем являются общие работы и роль управления.
Управляющая роль жрецов – людей знания – вырастает на пользу. Формирование страхового запаса продолжает традицию и хозяйство рода на более широком уровне, но не может сразу «включить» идею полной аналогии объединения родов (племя) в аналогию рода. Иначе говоря, автоматическая идея потребовать немедленного общего полного склада для всех объединяемых трудом родов просто не должна быть реализуема с самого начала. 6-7 тыс. лет назад традиции резко изменить никто не мог.
Именно идеология реципрокности и общины создали «страховой фонд» на случай неурожая части или всех. Колебания урожайности, связанные с природными колебаниями подачи водных ресурсов и солнечной активности, при малой плотности населения не кажутся существенными, но при росте плотности вероятность гибели многих людей при таких колебаниях становится все заметнее (и чаще) Когда возникает недостаток сельхозпродукции по объективным причинам, тогда накапливать продукт уже нечем. При постепенном росте плотности населения размер резервного фонда должен был возрастать. И растущий запас оставался в руках и естественным продолжением функции верховных жрецов. Он и ложится в основу регулярного сбора дани.
Однако у нас нет никаких оснований полагать, что кто-то из руководителей решил просто «изымать» прибавочный продукт (из жадности). Дело в том, что общий запас зерна в начале формирования традиции его сбора НИКТО не интерпретировал как личное статусное состояние (в отличие от предметов украшений, роскоши и т.п.).
Поэтому Поланьи совершенно прав, когда говорит, что условный руководитель в примитивной цивилизации совершенно не имеет ввиду рост богатства или учет и рост прибыли – Это было бы бессмысленно. Но традиции собирать в резервный фонд все избыточное и традиция организовывать труд людей так, чтобы они работали, а не бездельничали, и, кроме того, условие, при котором люди должны жить, быть относительно довольны, и, по крайней мере, не умирать от голода, приводит постепенно к тому, что у управляемых работников остается в использовании или возвращается с центральных складов в использование только необходимый продукт, а все остальное распределяется по аппарату и по его усмотрению на рост общества. Именно этот переход постепенности и одновременно закономерности формирования процесса изъятия прибавочного продукта мы и стремились показать (на основе иерархии потребностей Маслоу), ссылаясь на постепенную деформацию системы мотивации работников управления и систему мотивации управляемых работников.
Итак, этап 3. Объединение родов в более широкие социальные структуры и формирование общего запаса выше уровня родов. Борьба жрецов и земледельческих общин за контроль и регулирование объемов запасов и победа руководителей с формированием постоянного и устойчивого труда, независимо от запасов.
Именно в такой момент мы вспоминаем о вполне документированном но не частом, а периодами, возникающем ЧЕТВЕРТОМ варианте – полной редистрибуции в формирующейся иерархии труда.
Этап 4. «Полная редистрибуция» (см. Определение казарменной редистрибуции) как система – это общая идея собирать весь урожай большой массы земледельцев и даже многих общин земледельцев, в идеале, урожай всего государства, в общие государственные хранилища и позже по нормам расходования распределять весь урожай на многие сотни и тысячи людей централизованно. По нашему мнению способ полной редистрибуции возник несколько позже как абстрактные и уже ностальгические идеи. Например, он известен как господствующий в период III династии Ура – этой одной из самых хорошо документированных ранних империй. Мы представляем, что цель такой организации - воспроизвести в обществе из многих племен нечто, напоминающее жизнь и реципрокность одного рода. Этому этапу должен по нашему предположению должен был предшествовать некоторый кризис хозяйства, например, рост индивидуализма и конфликтов на эгоистической основе, о котором и возможности которого мы будем говорить позже. Ностальгия по определенным традиционным утрачиваемым ценностям и ложится, ВЕРОЯТНО, в основу резкого расширения объема бюрократического управления в сельском хозяйстве.
Мы также не исключаем, что эксперименты прямого продолжения родовой системы (общего запаса) внедрялись немедленно в момент первых хозяйственных объединений родов в родовые союзы и племена. Однако, при низком качестве, вернее отсутствии учета, они должны были распасться очень (десятки и сотни лет) быстро. Вариант 4 быстро превращался в этап 2 или возвращался к этапу 1. И главное, в самом начале великого пути, еще не было опыта борьбы с социальной леностью, а письменность еще не была наработана как средство сохранить для нас такие ранние и естественные попытки.
Полноценный и мощный (как идея, сопровождаемая достаточными средствами ее воплощения) вариант полной редистрибуции не выдерживает нескольких поколений. Мощное удовлетворение потребности в безопасности II быстро разлагает и аппарат управления и самих работников (недоэксплуатация и, соответственно, инфантилизм, иждивенчество). Мы не будем тщательно исследовать этот феномен.
Однако, объем учетных операций, возможности учета сбора, сдачи урожая, планирование раздач – все это в начальной фазе объединения не может быть минимально сформировано в рабочей форме в связи с отсутствием на момент первых объединений достаточных знаний и опыта учета. Поэтому отсутствие контроля фактически в реципрокной среде быстро приводит к падению производительности и утрате заинтересованности в труде. Коммунальный быт разбивается о социальную леность. Последняя легко образуется в связи с отсутствием достаточного контроля и опыта контроля – ведь реципрокация всегда предполагает работу по смыслу и душевному и родственному расположению, и не предполагает контроля. Отсюда следует, что первые казарменные системы (задолго до III династии Ура) быстро распадались в социальных спорах и конфликтах и были на достаточно раннем этапе сменены на родовые и большесемейные наделы или поля-отрезки.
Истории «социализма» в СССР вполне достаточно, чтобы собрать нужный материал, и увидеть последствия этого способа хозяйствования как образа разрушающего мотивацию к труду. Часть материала была изложена в нашей работе «Разделение труда и перспективы коммунизма».
Полное отторжение (отчуждение) от труда целого поколения приводит к постепенному разрушению разделения труда, разрушению иерархии труда и утрате накопленных запасов. Общество распадается, и длительное время пребывает в состоянии трудовой аномии. Оно не может смениться ничем, кроме парцеллярного хозяйства, поскольку после принудительно коллективного труда его члены получают устойчивую и на длительное время прививку отвращения к общим действиям, слабую склонность и не желание и утрату традиций и способностей к самостоятельному объединению в коллективным акциях.
Примечание. В то же время начальные или исходные первые поля общины, которые были
организованы в момент становления иерархии труда и находились под контролем
жрецов могли сохраниться и, как показывают более поздние данные, действительно
сохранились в своем, вероятно, первоначальном виде – как коллективные поля,
принадлежащие храму. Такие хозяйственные структуры с полями храма (в прошлом
первой еще не большой общины) могли сохраниться и в том случае, когда первое
хозяйство, возглавляемое жрецами, не желает из-за сопротивления жреческой касты
изменениям и потому остается полем храма. На таких полях остаются работать
старые поколения жителей и все, кто считает себя ближе к богам. Люди общины,
особенно молодые поколения, уходят с этого поля, отселяются и создают новые
поля сообща под руководством жрецов или отселяются, уходя от жреческой власти.
И уже там возникает новое чисто родовое или семейное ( не идеологизированное в
старой традиции) деление и использование земли. Поле храма сохраняет,
консервирует самые ранние формы хозяйствования в интересах жрецов. Более того,
ушедшие роды и семьи возвращаются в родные пенаты чтить богов по праздникам.
В древнем Китае была даже сформирована теория о том,
что частное землевладение возникает за рамками общинных земель как более
поздний процесс «отрыва» от общины. Это теория Мэн Цзы (IV – III в. до н.э.),
утверждающая, что поле «ближнее – общее», «дальние – частные поля».
Образцы ведения общественного реципрокного хозяйства имеются и в современном мире в виде общин толстовцев, кибуцев в Израиле – в принципе небольшая часть людей особого склада вполне может использовать такие формы труда и общежития, часто в идеологизированной среде.
Тему распада иерархий труда мы обсудим в следующей части работы.
Таким образом, после этапа 4, возможно периодически и изредка возникающего, как иллюзия воспроизводства всенародной реципрокации, в земледельческом хозяйстве и восстанавливается парцеллярное семейное хозяйство с необходимым по факту объемом общественных периодических работ, организуемых государством (или, при малых объемах, самой общиной) как этап 5.
Этап 5. Земельное хозяйство парной семьи с большой ролью родовой, потом соседской общины, и является устойчивой социальной практикой на многие тысячелетия господства земледелия. Естественно, эта практика покрывается «как крышей» существованием иерархии труда в виде независимого от общества государства, которое собирает с земельных общин налог, являющийся в реальности данью.
Значение начала извлечения прибыли – эксплуатации
Сказанное ниже могло бы размещаться и в ином разделе. Мы помещаем вывод в раздел, представляющий начало процесса расширенного производства, как подводящий итог, и указывающей на значение реконструированного феномена.
Появление отдельно собираемого прибавочного продукта оказало колоссальную роль на все последующую историю человечества:
– прибавочный продукт оказался ресурсом для развития отделенного умственного труда управления как предпосылка творчества и технологического и культурного развития человечества в целом (рост населения через рост и внедрения в производство ряда изобретений в земледелии и ремесле);
– прибавочный продукт оказался ресурсом для расширенного производства в целом. Речь идет о строительстве каналов, водохранилищ, зданий и сооружений, организации экспедиций и разработки ископаемых, поскольку с его помощью общество стало работать больше и потому развиваться быстрее.
И этот же феномен означен нами как «эксплуатация», см. статью об эксплуатации. Мы не придаем этому термину негативной и просто нравственной оценки именно для того, чтобы более никто не манипулировал этим процессом (ликвидации эксплуатации), как мы покажем, в прекрасных и гуманнейших и одновременно демагогических целях, когда эти цели оборачиваются в своем развернутом виде чудовищным социальным кошмаром.
Эксплуатация или изъятие прибавочного продукта канализировало энергию всего
человечества к постоянному и устойчивому продолжению труда. Мы абсолютно опускаем тему социальной справедливости. Она полно обсуждена в более ранней работе, см. В чем ошибся Карл Маркс, ч. 1.
Проведенный анализ показывает, что вовсе не жадность человеческая лежит и в сути нормальной эксплуатации, как и в происхождении этого феномена (чего нельзя сказать о часто возникающих ситуациях сверх эксплуатации деспотических режимов и частных лиц, которые должны пресекаться самим обществом). Эксплуатация, или иными словами, интенсивное накопление труда, опережающее потребности, - процесс благотворный и стимулирующий разделение труда и исторический прогресс[4]. При правильной и гуманной организации труда, он, вероятно, будет играть свою мобилизующую роль, пока человечество не научится в целом созидательно и без явного вреда для себя использовать высвобождающееся в процессе роста производительности труда свое свободное время
Реконструкция 4. Периферия, и ее роль. Выделение военной функции.
Предыдущие сравнения развития Египта и Месопотамии показывают на весьма коротком историческом отрезке (X или VII тыс. - II тыс. до н.э.) и весьма локально значение периферии в отношении земледельческого ядра, его социального (и политического) развития.
Примечание: К этой теме в самых разных аспектах, и в приложении к
самым различным периодам и хозяйственным и социальным формам мы будем
обращаться неоднократно. По сути, тема периферии отражает неравномерность
социального развития на планете Земля и проходит в истории человечества вплоть
до настоящего момента, который выражен такими известными следствиями
существования периферии как «терроризм», а в прошлом «социализм» и многие
другие явления, которые будут далее обсуждаться.
Из общих
соображений в момент начального земледелия на аллювиальных почвах можно
постулировать весьма общее положение, а именно: плотность периферии первых земледельческих иерархий труда ничтожно
мала, а население земледельческого центра решительно превосходит любое
возможное скопление сообществ периферии.
Уже в палестинских селениях IX тыс. лет до н.э. отмечено до 5-6 тыс. жителей (Чатал-Хююк). Любые племена кочевников того времени, только начинающие скотоводство, не могли иметь такую численность. Мы еще раз напоминаем, что сам образ жизни в присваивающем хозяйстве (и в скотоводстве) предполагает определенную свободу природного ресурса – достаточного количество лугов для скотоводства или угодий для охоты. Поэтому популяции, занятые присваивающим хозяйством, просто не могли представлять конкуренцию быстро растущим центрам земледелия.
Периферия неземледельческая включает следующие формы хозяйства:
- охотничье, которое, как мы понимаем, находится в состоянии коллапса – полной невозможности прокормить выросшее население;
- рыболовецкое, которое постепенно приобретает подсобный характер или может со временем перейти к обменным операциям с земледельческим;
- скотоводческое хозяйство – кочевники имеют еще малую плотность и большие резервы пастбищного выпаса (гигантские запасы степей), поскольку отделение скотоводства от земледелия произошло относительно недавно.
Соотношение по плотности и ресурсам таково – земледельческий центр выглядит как относительно общество изобилия и жителей, и ценностей: зерна, другого продовольствия, материалов, предметов потребления и культуры - в сравнении со всеми тремя перечисленными выше формами хозяйств.
И в Египте, и в Шумере численность земледельческого населения может достигать сотен человек на квадратный километр, у кочевников - несколько человек. Урожаи земледельцев составляют 1 к 10 или 1 к 15. (достаточно сказать, что такие урожаи в Европе, например, во Франции, стали получать только к концу 19 века). При наличии запасов и распределяемых постоянно продовольственных норм жизнь человеку впервые видится как счастье или рай – место гарантированной сытости. Возникает и развивается профессиональное (ремесленное) разделение труда – появляется, если не множество, то отдельные предметы, которые сделать непосвященному человеку просто невозможно. Именно отсюда и возникает ментальность гордости и уважения коренного земледельческого населения при встречах с нищими бродягами-соседями, истощенными и неприкаянными.
Поэтому земледельческий центр представляется среднему жителю периферии того периода как оазис, как вершина цивилизации, и он, всеми возможными средствами, стремится ознакомиться с ним и, по-возможности, наблюдать, находясь рядом, и что-то позаимствовать, получить (или обменять), добыть, а при невозможности – украсть или отнять и отступить. В этом еще нет агрессии как способа существования, но опасность грабежа проходящих мимо кочевников таков, что в целом регионе надолго отбита охота к гостеприимству – гость – это абсолютно чужой, но это и одновременно человек, который еще не умеет себя контролировать (поэтому «рыбак» - это прозвище и синоним неуравновешенного человека) – в то время значительная часть людей была, вероятно, много ближе к природе, чем мы можем это представить. Вообще избыток эмоциональной компоненты в соотношении с рациональным как ментальность должен много говорить об уровне культуры и стадии развития – отдельная большая тема.
Итак, высокоцивилизованный центр, богатый оазис – это скопление «своих» людей. Их так много, а проходящих мимо и снаружи «чужих» так мало, что внутри общины возникает ощущение избыточности людей – цена жизни мала, а труд отдельного человека не воспринимается как ценность, поскольку людей много. Потому цель захватить и привести кого-либо к себе для труда должна казаться в этот начальный период роста иерархии нелепой.
И это не просто деталь – это системная особенность раннего развития цивилизационных центров земледелия. Иначе говоря, земледельческие центры еще изолированы, поскольку лучшие места являются «лучшими» по определению - их немного. Этот взгляд нами оценивается как определяющий. Но идея не нова. Мы отметили ее у Г. А. Меликишвили
«Для такого пути (из общинного хозяйства вырастает храмовое, потом государственное хозяйство – СЧ) развития было необходимо, вероятно, чтобы общество развивались сравнительно изолированно, преимущественно в мирном окружении, без постоянного военного противостояния с соседними обществами. Пожалуй, так и происходило в основном развитие как в Вавилонии и Египте III тыс. до н.э., так и в раннеклассовых обществах Крита и Ахейской Греции…», [Меликишвили Г. А., с.8]
Тем не менее, со временем и в процессе роста цивилизации и роста накопленного зерна, развития культуры и ее предметной среды нападения и грабежи постепенно возрастают. Слава «хлебных» мест распространяется, и опасность внешних пришельцев незащищенность центра начинает ощущаться. Для Египта этот момент возникает, вероятно, позже, для Шумера много ранее, Параллельно, и, вероятно, несколько позже, чем редкие нападения извне, возникают (под действием примера пришельцев) конфликты и нападения общин друг на друга в момент противостояний по вопросам земли между общинами (городами).
Именно в такой момент и должна возникать потребность в военачальнике и в организации коллективной защиты.
Мы знаем, что в Шумере возникает должность царя (лугаль), наиболее вероятно, что первоначально он является представителем жрецов [Оппенхайм А., с.79], для ассирийских племен, культура которых вторична от Шумера, отмечены процедуры смены царя по годам, вероятно, жеребьевкой. Но сообщество жрецов, осознавая опасность должности царя для своей коллективной власти делает все возможное для понижения его личного статуса и сохранения своего коллективного статуса. Пример празднования Нового года в Вавилоне указывает на это
В этот день царю разрешалось войти в святая святых святилища, но сделать это он мог только после того, как верховный жрец отбирал у него все знаки царской власти и унижал, надавав пощечин и подергав за уши. Затем царю следовало припасть к земле и в установленной молитве заверить Бела, бога города, что он в течение года не совершил никакого греха, не был невнимательным к священному городу и его святилищу, и , более того, не оскорбил ударом по лицу никого, кто пользовался статусом kidinnu. [Оппенхайм А., с., 97].
Примечание. Во взглядах профессора имеется, вероятно, мощное преувеличение
по части статуса kidinnu, который понимается как
статус жителя привилегированного города, однако, по текстам различение понятий
священного города и города под покровительством божества или храма смешивается.
Можно предполагать, что в реальности и изначально привилегии обозначали права
жреческого сословия и обслуживающего храм и божество персонала, что и
соответствует антицарскому ритуалу в Новый год,. Позже (во время завоеваний из
Ассирии и просто в политической истории Вавилона) термин привилегий kidinnu стал использоваться шире как самые различные
привилегии другим сословиям – просто горожанам завоеванных столиц Шумера.
Вероятно, в обязанность царя входит и организация строительства стен (Поэма о Гильгамеше»), порядка в городах (селениях), кроме того цари строят . кроме дворцов и новые храмы – возможно, царская должность становилась технически-организационной и должностью обеспечения «правопорядка», чтобы отделить сакральные направления жреческой активности от мирской и светской. Причем светская деятельность была исключительно подчинена идеологической, и никак не менее, чем маршал Жуков – министр обороны - был подчинен ЦК КПСС.
Далее, система, создавшая новый социальный институт (царская власть), получает новую функцию и направление развития в соответствии с возникающей новой мотивацией исполнителей такой функции. Возникают производства и технологии (вооружения и отряды), а также намерения их использовать при любом возможном поводе. В систему иерархии труда включается социальный инструмент - насилие. Однако мы имеем вполне определенную доказательную базу для утверждения о вторичности военной функции и функции обороны от важной причины – первичного накопления прибавочного продукта и роста уровня жизни сообщества, взаимодействующего внутри иерархии труда в целом, первичности идеологии и наличия нищей периферии, которая постепенно становится опасной, требует обороны.
Когда функция обороны земледельцев стабилизирует отношения разрозненной и слабо управляемой или анархической периферии, отсекает ее стремление хаотически паразитировать на кражах или мелком разбое, тогда только могут начаться (и мы можем говорить о этой возможности) формирование новых отношений земледельческих центров с периферией в режиме натурального обмена. Но проблему равновесных отношений с периферией мы можем рассматривать как более поздний этап.
Таким образом, из сказанного следует, что тема рабов – военнопленных глубоко вторична в отношении возникновения первых иерархий труда (в виде первых государств).
Тема очень обширна. И мы ее не будем тщательно и интенсивно обсуждать, считая, что кризис, обусловленный давлением теоретической схемы позднего Маркса и советской официальной исторической догмы уже преодолен. Чтобы не останавливаться долго на проблеме интерпретации общинников как рабов, якобы находящихся в «аналогичном по бесправию положении», мы укажем на авторитетное мнение А. И. Тюменева, еще 1957 года, указывающее точную логику отношения первой власти к рабам, которые в реальности, преимущественно женщины и дети, возникали, при столкновениях с периферией.
«поскольку в распоряжении господствующего класса здесь находилась рабочая сила всего населения страны, труд рабов - военнопленных в отличие от античности представлял собой не особую, противостоящую труду коренного населения или конкурировавшую с ним форму труда, а не более, как побочную дополнительную и имевшую лишь второстепенное значение рабочую силу. Вот почему, если в странах античности целая пропасть отделяла рабов от свободного населения, то в странах речных культур, напротив, наблюдалась скорее обратная тенденция в сторону слияния местного эксплуатируемого населения и рабов-военнопленных в общую массу, о чем свидетельствуют документы, как древнешумерских архивов, так и Египта (например, папирус Гарриса).» [Тюменев А. И., 1957, с. 54].
Примечание. Отметим, что представление о «конкуренции» видов труда
имеет место лишь при товарном производстве (с позиции трудозатрат). При
всеобщем подчинении и натуральном хозяйстве, отсутствии рынка - сравнение
трудозатрат не приходило и в голову – потому по поводу экономии труда постоянно
обязанные общинники, работающие «как скажет начальник», не мыслили
эффективностью своих хозяйств, которых часто и не было в традиции каждый год
или раз в несколько лет изменять размеры выделенных наделов к обработке, они,
как будет показано позже, ментально сдвигались к состоянию максимально
уменьшить объем своего труда. а не увеличить его эффективно (что могло быть
инициировано только духом предпринимательства).
Эту тему мы здесь оставляем до обсуждения начала железного века, открытия хеттов и железных завоеваний Ассирии, периода Финикии и Антики.
Критическая точка различения государства «для себя» (народа для государства) или государства «для народа»
Сбор прибавочного продукта в дальнейшем шел на основе достигнутой традиции работать постоянно и без учета накопленных общественных запасов, сдавать «в общину» (храм, царское хозяйство) традиционное количество или часть урожая. Этот сбор только первоначально можно интерпретировать как добровольный, позже с учетом социальной лености и традиции, привычки он воспринимается (должен восприниматься) населением как то, чего нельзя избежать, как норма, которую следует исполнять. При поддержке этой нормы требованиями власти «о безусловной» сдаче известной части урожая – эта форма сдачи означает принудительный характер. Обязательность сдачи прибавочного продукта[5], означает, что это не налог, сознательно установленный населением, а «дань», которую вымогает силой государственный аппарат из населения. Одновременно, это означает, что при всей свободе производства в момент производства[6] государство оказывается все же иерархией труда именно в силу сдачи-сбора продукта, регулируемого не населением, а именно властью государственного управления, стоящего над населением. Этот ключевой момент логики для разрешения различий между государством как социальной структурой «для себя» (независимо от идеологических обоснований сверху) или социальной структурой «от народа или его полномочных представителей» (или в некоторое переходное время от ведущих и самых активных не политических хозяйственных участников (буржуазного) рынка или их полномочных представителей. Читая великого Герберта Спенсера, мы обнаруживаем эту деталь с потрясающей точностью «§ 500. Каким образом народ приобретает правящее значение? Первичная цель, с которой созывают главарей и представителей – это вотирование налога…».
Итак, если
даже государство не контролирует производство (не управляет им), а лишь и только самостоятельно определяет
объем прибавочного продукта, изымаемого от свободно работающих участников рынка
и населения в целом в пользу государства (общих нужд), то мы также именуем
такое государство иерархией труда,
поскольку сам акт изъятия и определения размера изъятия не находится под
контролем населения, и последнее, в конечном счете, является социально
зависимым от социальной структуры государства, см. ссылку
7.
Обобщение реконструкций начального формирования иерархий труда. Выводы
Из последовательного анализа условий развития иерархий труда вытекает, что первоначально эти социальные структуры формировались как структуры, исполняющие только производственные функции. Позже они выделяют идеологическую функцию или функцию обоснования и поддержания солидарности. И только существенно позднее и в связи с появлением агрессии нищей периферии необходимо выделяется военная или «государственная» функция «политического сообщества» по определению Макса Вебера, т.е. «(1) территория; (2) наличие физической силы для господства над ней и (3) общественная деятельность, которая не ограничена исключительно удовлетворением общих экономических нужд в рамках общественного хозяйства, но регулирует более общие отношения жителей» [Weber M., p.902].
Итак, порядок – хозяйственное строительство, развитие идеологии, формирование силового аппарата от внешней угрозы.
Примечание: государственное строительство, ведущееся в более
поздние исторические периоды, уже не обладают этим свойством формироваться в
том порядке, в каком возникали первые иерархии труда. Вторые и третьи волны
возникновения государственных структур идут на основе культурного влияния, о
котором мы будем говорить позже.
Таким образом, мы можем подвести итоги нашего анализа, см. рис. 7.
Рис. 7. Последовательное выделение функций в иерархии труда при формировании архаичного государства.
Завершая анализ начального развития иерархии труда, мы фиксируем, что первые иерархии труда в момент возникновения являются только структурами организации земледельческого труда, связаны исключительно с производством зерна, т.е. с удовлетворением самых низших базовых потребностей сообщества – физиологических и в безопасности II (обеспечения запасами).
Первая иерархия труда еще не представляет собою какое-либо государство и не несет функции государства. Она обеспечивает совместный и не конфликтный труд людей в наиболее благоприятном ареале ойкумены. Представления о государстве как таковом появляется значительно позже в связи с сосуществованием иерархий труда и конфликтами – взаимной агрессией.
С другой стороны, мы можем констатировать, что в истории развития иерархий труда – начальная иерархия содержит в себе с самого начала все элементы: и чисто производственные, и духовные или идеологические, и политические (государственные).
- Первое понятно и является историческим источником остальных.
- Второе основано на том, что объединение произошло на основе духовности – концентрированных знаний специалистов и установления мира и компромисса, которые можно рассматривать двояко: и как признание знаний и харизмы знаний, интеллекта и опыта, и как специфически духовную жреческую культовую деятельность, что в совокупности означало в то время единство. Поскольку в связи с иерархией труда возникают специфические интересы в сохранении статуса (власти) как потребности в уважении, а носителями первой функции управления оказываются именно жрецы, то и механизмы принуждения к продолжению труда и к подтверждению его необходимости оказываются исключительно идеологическими. Там, где аргументов не достаточно, возникают аргументы о воле богов и их каре при непослушании.
- Третье обусловлено тем, что иерархия как система предотвращает начальный конфликт территориальных сообществ (родов, и возможно, племен) за землю в процессе межевания, а земля по определению Макса Вебера и определяет отношения по ее поводу с внешними сообществами как государственные (цит). Иерархия труда сворачивает эти отношения собственности и ее распределения в себе самой, интегрирует на некоторый период важнейший ресурс как целостность, остановив на некоторое время развитие политического процесса внутри земельной общины (конкуренции за ресурс), инициируя сотрудничество и начальный рост разделения труда.
Приложение 1. Карта логики формирования иерархии труда
Рис. П.1. Формирование иерархии труда (начальной)
Приложение 2. Карта логики становления производства прибавочного продукта
Рис. П.2. Формирование устойчивого производства прибавочного продукта
Литература
Hiroto, D. (1974). Locus of control and
learned helplessness. Journal of Experimental Psychology, 102, 187-193.
Overmier J.B., Seligman M.E.P. (1967) Effects of inescapable shock upon subsequent escape and avoidance responding. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 63.
Weber M., Economy and Society, ed. Y
G.Roth and Cl.Wittich, 1978, in 2 vol.,
Александренков Э. Г., Индейцы Антильских островов, М., «Наука», 1976.
Алексеев В. П., Становление человечества, М.: Изд-во политической литературы, 1984, – 462 с.
Амальрик А. С., Монгайт А. Л. В поисках исчезнувших цивилизаций, М., «Наука», 1966,
Вальтух К. К., Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики, «М., «Янус-К»., 2001, 896 с.
Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990.
Деопик Д. В. История Древнего Востока. Православный Свято-Тихоновский Богословский Институт, СПб, 2001.
Глазычев В. П., «Зарождение зодчества», «Стройиздат», М,, 1973.
Зелигман М. (1997) Как научиться оптимизму, М.: а.о."Вече", с.261-262.
Земледелие, ст. в Большая Советская Энциклопедия (БСЭ) , 2-е изд., т. 16, си. «Земледелие», с. 646.
Кинжалов Р. В., Культура древних майя, Л., 1971. – 364 с.
Козлова Н., Социально-историческая антропология: Учебник. – М., Ключ-С, 1998, - 192 с.
Кон И. С. В поисках себя, Сексология, персональный сайт И.С. Кона.
Мосс М., Общества. Обмен. Личность. М., «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1996.
Майерс Д., Социальная психология, 6-е изд., - СПб: Питер, , 2001. – 752 с.
Марков Г. Е., История хозяйства и материальной культуры (в первобытном и раннеклассовом обществе) – М.: Изд-во МГУ, 1979. – 304 с.
Меликишвили Г. А., Об основных этапах развития древнего ближневосточного общества, ВДИ, 1985, 4, сс. 3-34.
Милграм С. Эксперимент в
социальной психологии – СП.: Издательство «Питер». 2000. – 336 с., (Milgram S. Behaviral stdy of obedience
Journal of Abnormal and Social Psychology 1963 67:371-378 цит.).
Оппенхайм А., Древняя Месопотамия. Потрет погибшей цивилизации, М., «Наука», Главная редакция восточной литературы, 1990, - 319 с.
Островский А. В., История цивилизации. – Учебник – СПб.: Изд-во Михайлова В.А., 2000. – 360 с.
Поланьи К., Великая трансформация. Политические
и экономические истоки нашего времени / пер. с англ. – СП.: Алетейя, 2002. -320
с.
Ромек В.Г. Теория выученной беспомощности Мартина Селигмана // Журнал практического психолога, 2000, 2-4, с. 218-235.
Ромек В. Г., Психологическое консультирование в ситуации выученной беспомощности, см. в кн. Психологическое консультирование: Проблемы, методы, техники. Ростов-на-Дону: ЮРГИ, 2000, с.178-187.
Стариков Е. Н., Общество-казарма: от фараонов до наших дней, Новосибирск.: Сибирский хронограф, 1996.
Тюменев А. И., 1956, Государственное хозяйство древнего Шумера, М.-Л., 1956, 750 с.
Тюменев А. И., 1957, Восток и античность (особенность социально-экономического развития), В.И., 1957, 6, с. 51-70.
Хазанов А. М., Разложение первобытного строя и возникновение классового общества, сс. 88-139, в сб. ст., «Первобытное общество, М., «Наука», 1975, 285 с.
